четверг, 21 июня 2012
Эпилог.
Через сорок лет я получила от брата Дамиена письмо. Я была удивлена уже его наличию, но когда я прочитала содержание... Эти несколько строк сообщали, что Дамиена не стало только вчера. Перед тем, как умереть, он спрашивал обо мне, как я живу, приехала ли я...
«... Ему всегда казалось, что Вы где-то рядом, то в соседней комнате, то на кухне, то в столовой. Он никогда не забывал Вас и писал Вам письма. Но очень огорчался всякий раз, когда не получал ответа. Он просил меня позвонить Вам, попросить Вас приехать к нему, но мне никогда не позволяли с Вами говорить, когда слышали его имя. Он очень переживал за Вас, всегда считал, что сломал Вам жизнь. Он рассказал мне историю про те три дня, которые вы провели вместе в его квартире в Париже. Потом он сказал, что очень сожалеет о произошедшем в эти дни, но всегда называл их самыми счастливыми в своей жизни. Он говорил, что Ваши глаза кажутся ему повсюду, он называл их «своими судьями» и говорил, что только они могут подействовать на него. Когда он был здоров, он не терял ни одного дня, чтобы с Вами связаться, но всё было бесполезно. Это он мне рассказал. А ещё сказал, что когда он умрёт, чтобы Вы обязательно были на похоронах, это было его последнее желание. Прошу, исполните его. Он ни на день не забывал Вас и считал это своим наказанием за содеянное. И перед смертью он попросил передать пожелание про похороны и сказал, что всегда любил Вас, хотя никогда не умел этого показать.
Похороны состоятся через два дня, приезжайте в Монреаль, я Вас встречу,
Я закончила читать письмо, беззвучно плача. Я поняла, что самую большую ошибку в своей жизни я совершила сорок лет назад. Я вернулась к нему и перечитала строчки о письмах. Странно. За все годы я не получила ни одного письма от Дамиена. И я знала у кого нужно о них спросить...
— Франсуа, - я вошла в гостиную, где на диване сидел мой муж.
— Что-то случилось? - спросил он, обернувшись.
— Скажи... Мне посылали письма?
— Письма? Нет, только счета, поздравления от родственников...
— От человека по имени Дамиен. От него были письма?
— Впервые слышу это имя, - он вернулся к телевизору.
— Пойду проверю шкаф с почтой, - я вышла из гостиной и направилась в кабинет Франсуа.
***
В узком высоком шкафчике я нашла полку с письмами. За всеми открытками от родни, извещениями о посылках, я нашла увесистую стопку с перевязанными резинкой письмами. На всех стояло одно и то же имя отправителя - Дамиен Бугон. Я посмотрела на надписи - письма приходили каждый месяц в течение сорока лет. Значит, в шкафу хранится... 480 писем? И действительно, было четыре стопки. В каждой 120 конвертов... Я посмотрела на дату той, что достала - десятилетней давности...
В кабинет вошёл Франсуа.
— Что ты делаешь? Я ведь говорил не трогать ничего в этой комнате! - он буквально взорвался, увидев меня возле шкафа, перебирающую письма от Дамиена.
— Ты прятал их от меня на протяжении всех сорока лет! Я считала, что он забыл меня, что я не нужна ему, а он любил меня, и я не могла об этом узнать! Я прожила всю свою жизнь с человеком, которого не любила по-настоящему ни дня в своей жизни! Я уезжаю в Монреаль. Завтра же. И я останусь там. Повестку явиться на суд для развода ты получишь очень скоро, - я взяла пачку писем и зашла в спальню, а затем перенесла туда и остальные три. - Я собираюсь и уезжаю.
***
Я улетела следующим утром, навсегда покинув Париж. Увы, но «город любви» в любви мне принёс только несчастье. Хотя... я сама была виновата.
Монреаль встретил холодом и промозглым ветром - конец октября давал себя знать. Рене встретил меня в аэропорту. Вид у него был измученный - он последний месяц не отходил от постели брата.
— Рак, - коротко объяснил он.
Всю дорогу он рассказывал, что после его переезда туда, он пригласил и его переехать.
— Он не женился и не хотел. Он ждал Вас.
Потом Рене рассказал, что его бизнес процветал. На людях Дамиен был всегда в отличном настроении и никогда не показывал, что с ним творилось.
— Когда он не получал ответа от Вас, то впадал в депрессию, становился нелюдимым. Мне порой становилось страшно за него. И он постоянно Вам писал, каждый месяц.
— Муж прятал от меня его письма. Вчера я их нашла, собрала вещи и ушла от него. Я подала на развод.
Мы приехали к дому Дамиена и Рене. Внутри была мёртвая атмосфера и присутствие живого человека там не ощущалось. Обстановка была довольно богатая, всё было утончённо и изыканно - его почерк, почерк Дамиена.
— Где он? - спросила я, едва ступив за порог.
— В морге, - Рене держал меня под руку, не давая упасть.
— Тогда я примусь за подготовку, - сказала я, садясь в кресло. - Только сначала разложу вещи.
— Его любимое место в доме, - улыбнулся мужчина.
Я встала и поднялась на второй этаж. Там было две спальни. Рене провёл меня в ту, что была справа от лестницы, сказав, что я могу сюда переехать, на что я согласилась.
***
Похороны состоялись на следующее утро. Погода была гораздо теплее, нежели вчера. Я и Рене сидели возле гроба.
— Кто Вы будете покойному? - спросили меня.
— Жена. По крайней мере, он сам так её называл, - ответил за меня мужчина, поскольку я была не в состоянии говорить хоть что-то.
Проводив гроб до могилы, мы вернулись в дом, где всё уже было готово к поминальному обеду...
***
Маркел Лефлер скончалась через семь лет и была похоронена рядом с Дамиеном.
Оставшиеся годы в Монреале она посвятила заботе о его брате и делах компании, передав их, по завещанию Дамиена, своим детям «на случай, если они будут».
_____________________________
Вот так закончилась эта история - грустная, тяжёлая, но такая, какая она есть...
Через сорок лет я получила от брата Дамиена письмо. Я была удивлена уже его наличию, но когда я прочитала содержание... Эти несколько строк сообщали, что Дамиена не стало только вчера. Перед тем, как умереть, он спрашивал обо мне, как я живу, приехала ли я...
«... Ему всегда казалось, что Вы где-то рядом, то в соседней комнате, то на кухне, то в столовой. Он никогда не забывал Вас и писал Вам письма. Но очень огорчался всякий раз, когда не получал ответа. Он просил меня позвонить Вам, попросить Вас приехать к нему, но мне никогда не позволяли с Вами говорить, когда слышали его имя. Он очень переживал за Вас, всегда считал, что сломал Вам жизнь. Он рассказал мне историю про те три дня, которые вы провели вместе в его квартире в Париже. Потом он сказал, что очень сожалеет о произошедшем в эти дни, но всегда называл их самыми счастливыми в своей жизни. Он говорил, что Ваши глаза кажутся ему повсюду, он называл их «своими судьями» и говорил, что только они могут подействовать на него. Когда он был здоров, он не терял ни одного дня, чтобы с Вами связаться, но всё было бесполезно. Это он мне рассказал. А ещё сказал, что когда он умрёт, чтобы Вы обязательно были на похоронах, это было его последнее желание. Прошу, исполните его. Он ни на день не забывал Вас и считал это своим наказанием за содеянное. И перед смертью он попросил передать пожелание про похороны и сказал, что всегда любил Вас, хотя никогда не умел этого показать.
Похороны состоятся через два дня, приезжайте в Монреаль, я Вас встречу,
с уважением,
Рене.
»Рене.
Я закончила читать письмо, беззвучно плача. Я поняла, что самую большую ошибку в своей жизни я совершила сорок лет назад. Я вернулась к нему и перечитала строчки о письмах. Странно. За все годы я не получила ни одного письма от Дамиена. И я знала у кого нужно о них спросить...
— Франсуа, - я вошла в гостиную, где на диване сидел мой муж.
— Что-то случилось? - спросил он, обернувшись.
— Скажи... Мне посылали письма?
— Письма? Нет, только счета, поздравления от родственников...
— От человека по имени Дамиен. От него были письма?
— Впервые слышу это имя, - он вернулся к телевизору.
— Пойду проверю шкаф с почтой, - я вышла из гостиной и направилась в кабинет Франсуа.
***
В узком высоком шкафчике я нашла полку с письмами. За всеми открытками от родни, извещениями о посылках, я нашла увесистую стопку с перевязанными резинкой письмами. На всех стояло одно и то же имя отправителя - Дамиен Бугон. Я посмотрела на надписи - письма приходили каждый месяц в течение сорока лет. Значит, в шкафу хранится... 480 писем? И действительно, было четыре стопки. В каждой 120 конвертов... Я посмотрела на дату той, что достала - десятилетней давности...
В кабинет вошёл Франсуа.
— Что ты делаешь? Я ведь говорил не трогать ничего в этой комнате! - он буквально взорвался, увидев меня возле шкафа, перебирающую письма от Дамиена.
— Ты прятал их от меня на протяжении всех сорока лет! Я считала, что он забыл меня, что я не нужна ему, а он любил меня, и я не могла об этом узнать! Я прожила всю свою жизнь с человеком, которого не любила по-настоящему ни дня в своей жизни! Я уезжаю в Монреаль. Завтра же. И я останусь там. Повестку явиться на суд для развода ты получишь очень скоро, - я взяла пачку писем и зашла в спальню, а затем перенесла туда и остальные три. - Я собираюсь и уезжаю.
***
Я улетела следующим утром, навсегда покинув Париж. Увы, но «город любви» в любви мне принёс только несчастье. Хотя... я сама была виновата.
Монреаль встретил холодом и промозглым ветром - конец октября давал себя знать. Рене встретил меня в аэропорту. Вид у него был измученный - он последний месяц не отходил от постели брата.
— Рак, - коротко объяснил он.
Всю дорогу он рассказывал, что после его переезда туда, он пригласил и его переехать.
— Он не женился и не хотел. Он ждал Вас.
Потом Рене рассказал, что его бизнес процветал. На людях Дамиен был всегда в отличном настроении и никогда не показывал, что с ним творилось.
— Когда он не получал ответа от Вас, то впадал в депрессию, становился нелюдимым. Мне порой становилось страшно за него. И он постоянно Вам писал, каждый месяц.
— Муж прятал от меня его письма. Вчера я их нашла, собрала вещи и ушла от него. Я подала на развод.
Мы приехали к дому Дамиена и Рене. Внутри была мёртвая атмосфера и присутствие живого человека там не ощущалось. Обстановка была довольно богатая, всё было утончённо и изыканно - его почерк, почерк Дамиена.
— Где он? - спросила я, едва ступив за порог.
— В морге, - Рене держал меня под руку, не давая упасть.
— Тогда я примусь за подготовку, - сказала я, садясь в кресло. - Только сначала разложу вещи.
— Его любимое место в доме, - улыбнулся мужчина.
Я встала и поднялась на второй этаж. Там было две спальни. Рене провёл меня в ту, что была справа от лестницы, сказав, что я могу сюда переехать, на что я согласилась.
***
Похороны состоялись на следующее утро. Погода была гораздо теплее, нежели вчера. Я и Рене сидели возле гроба.
— Кто Вы будете покойному? - спросили меня.
— Жена. По крайней мере, он сам так её называл, - ответил за меня мужчина, поскольку я была не в состоянии говорить хоть что-то.
Проводив гроб до могилы, мы вернулись в дом, где всё уже было готово к поминальному обеду...
***
Маркел Лефлер скончалась через семь лет и была похоронена рядом с Дамиеном.
Оставшиеся годы в Монреале она посвятила заботе о его брате и делах компании, передав их, по завещанию Дамиена, своим детям «на случай, если они будут».
_____________________________
Вот так закончилась эта история - грустная, тяжёлая, но такая, какая она есть...
вторник, 19 июня 2012
Глава 12.
Через два месяца.
Я переехал в Монреаль, как и предполагал. Бизнес я устроил там, открыв филиал. За это время я ни разу не видел Маркел. Хотя...
Однажды я зашёл к ней на страничку и увидел, что семейное положение изменилось на «замужем», а на аватарке - свадебная фотография. И она такая красивая, и глаза от счастья светятся... Мне стало плохо, я закрыл вкладку и включил музыку. Кажется, это был «Раммштайн»... Иными словами, я попытался выкинуть её из головы, но безуспешно. Она мне в ту ночь, кажется, даже приснилась.
Я как ненормальный носился по всему Парижу, стараясь подготовить документы как можно быстрее, и получил разрешение на переезд на две недели раньше. Я был безумно рад уехать из этой квартиры, в которой обстановка и каждая вещица напоминала о недавнем присутствии в этом помещении Маркел. Моей она стать не могла и не хотела, а оставаться здесь, чтобы медленно и верно сходить с ума, я не хотел. Поэтому я буквально влетел в самолёт и более нервно, чем обычно, ожидал вылета. Мне не терпелось покинуть этот город любви, который никакой любви мне не дал, зато нервы потрепал изрядно. Мои немногочисленные друзья «немного» удивились моему решению и расстроились, что я буду слишком далеко от компании, ведь не всё можно решить через интернет, но когда я объявил им об открытии филиала в Канаде, они успокоились и обрадовались. Один из них, самый близкий, понимал, в чём дело, и не раз говорил мне, что моё общение с Маркел и невозможность быть с ней убивали меня. Он-то и обрадовался, что я в Канаде не только бизнес разверну, но и приведу голову в порядок.
До отлёта оставались минуты. Я облегчённо выдохнул, подумывая о том, в какой из предложенных мне домиков стоит заселиться... Вариантов было семь, а выбрать нужно было один, наиболее оптимальный. Я договорился о том, чтобы посмотреть всё на месте, и, освободившись от ненужных на тот момент мыслей, заснул...
Перелёт был долгим, но не утомительным, особенно, если весь полёт спать...
Домики, в которые мне предлагали поселиться, и в самом деле были отличными. Я посмотрел их все и остановился на варианте №5. Ничего особенного - небольшой коттеджик, маленький сад перед ним, гараж. Две спальни, гостиная, кухня, столовая, ванна и туалет на обоих этажах. Ничего особенного... Я заселился туда через неделю после переезда в Монреаль. Жизнь начала возвращаться в привычную колею...
***
Франсуа настоял на пышной свадьбы.
— В конце концов, ты не каждый день замуж выходишь, - сказал он мне.
Не согласиться с этим было трудно. Да что тут - невозможно. Поэтому я и Элен поехали покупать свадебное платье, туфли и прочее. Франсуа выдал мне достаточно денег на это. К тому же, подготовка торжества легла на мои плечи, а он иногда спрашивал, как идут дела, порой мы что-то выбирали вместе, но в основном я, "ибо у женщин -по его мнению - вкус развит лучше". Подготовка шла спокойно, я ни разу не разочаровалась в своём выборе, но Дамиен и эти три дня, которые я провела вместе с ним, не шли ни в какое сравнение с этим медленным течением. Они были наполнены какой-то особой силой, притяжением. Его поведение было пугающим и одновременно притягивало. Та распущенность, которая чувствовалась в каждом его взгляде, движении, слове, едва заметном прикосновении, манила и отталкивала. Но без неё всё становилось обыденным, скучным, серым...
Время порой тянулось, как мне казалось, вечность... Дни были размеренными и полными всяческой подготовки.
Наконец, настал день свадьбы. Всё шло безупречно, пока в один момент меня не настигло ощущение, что в тот вечер я сделала ошибку. И на следующий день, когда я согласилась стать женой Франсуа...
— Сбежать бы сейчас отсюда и найти Дамиена, - думала я, - но я не мо-гу... Так нельзя...
Я не могла бросить всё в Тартарары в последнее мгновение, хотя какой-то чёртик (а, быть может, и ангел) говорил, что именно это и стоит сделать.
Тем не менее, в тот день я сказала "да".
Приближался медовый месяц в Италии, в которую мы должны были вылететь через три дня после заключения брака. В памяти всплыло, как однажды, когда мы сидели у Элен втроём, Дамиен рассказывал о своём путешествии по Италии. Я помнила каждое движение мускул на его лице, каждый взмах его рук, все его интонации... Это было настоящим наваждением. Правда в тот город, где он отдыхал, мы должны были заехать всего на пару дней.
Путешествие закончилось, мы вернулись в Париж и настала череда серых будней.
***
Через три месяца после переезда я отправил Маркел письмо. Она на него не ответила ни на следующий день, ни через неделю, ни через месяц. Я знал, что они поженились, это было предсказуемо. Я всего лишь отправил ей поздравление, а в ответ не получил ничего.
***
Как только я вернулась домой, разобрала все сумки, поставила машинку стирать бельё и приготовила ужин, села проверить почту. Первым номером красовалось письмо Дамиена. Он послал его вчера. Там было поздравление со свадьбой, стандартное пожелание и пара строчек о том, что он жив-здоров и пару месяцев назад перебрался в Монреаль. Когда я прочитала его, то не смогла сдержать слёз и рухнула на кровать, захлёбываясь рыданиями. Ответить я не могла, да и отвечать было нечего... Говорить, что всё плохо - было бы ложью, и что всё хорошо - тоже. Письмо осталось неотвеченным...
***
Прошло года два.
Я вновь получила письмо от Дамиена. Второе, после того, которое пришло в день возвращения в Париж после медового месяца. Он писал, что бизнес в Канаде процветает, а он по-прежнему один. Я написала, что у меня всё нормально, работа, дом и ребёнок, пожелала ему найти жену и всё...
***
Я был ввергнут в шок её ответом. Не зная, как лучше ей ответить, дабы она поняла, что я имел в виду, когда писал о своём одиночестве и пустом паспорте, я решил ответить по-другому, не надеясь на её возвращение или хотя бы возможность увидеть её даже на пару мгновений, и сказал, что никогда не забуду её и на другой не женюсь, ибо я слишком полюбил её, чтобы делать предложение другой девушке. И не забуду её до самой смерти, а её взгляды, её глаза всегда будут стоять перед моими и станут то укорять, то хвалить, то презирать, то любить, то ненавидеть. "Я чувствую, - писал я, - что я долго проживу. И тебя помнить буду. До самой смерти. И твои глаза станут моим вечным проклятием. Они единственные будут иметь надо мною силу. И вот моя долгая жизнь и память о тебе станут моим вечным проклятием и наказанием за всё, что я сотворил с тобой... Прощай."
Через два месяца.
Я переехал в Монреаль, как и предполагал. Бизнес я устроил там, открыв филиал. За это время я ни разу не видел Маркел. Хотя...
Однажды я зашёл к ней на страничку и увидел, что семейное положение изменилось на «замужем», а на аватарке - свадебная фотография. И она такая красивая, и глаза от счастья светятся... Мне стало плохо, я закрыл вкладку и включил музыку. Кажется, это был «Раммштайн»... Иными словами, я попытался выкинуть её из головы, но безуспешно. Она мне в ту ночь, кажется, даже приснилась.
Я как ненормальный носился по всему Парижу, стараясь подготовить документы как можно быстрее, и получил разрешение на переезд на две недели раньше. Я был безумно рад уехать из этой квартиры, в которой обстановка и каждая вещица напоминала о недавнем присутствии в этом помещении Маркел. Моей она стать не могла и не хотела, а оставаться здесь, чтобы медленно и верно сходить с ума, я не хотел. Поэтому я буквально влетел в самолёт и более нервно, чем обычно, ожидал вылета. Мне не терпелось покинуть этот город любви, который никакой любви мне не дал, зато нервы потрепал изрядно. Мои немногочисленные друзья «немного» удивились моему решению и расстроились, что я буду слишком далеко от компании, ведь не всё можно решить через интернет, но когда я объявил им об открытии филиала в Канаде, они успокоились и обрадовались. Один из них, самый близкий, понимал, в чём дело, и не раз говорил мне, что моё общение с Маркел и невозможность быть с ней убивали меня. Он-то и обрадовался, что я в Канаде не только бизнес разверну, но и приведу голову в порядок.
До отлёта оставались минуты. Я облегчённо выдохнул, подумывая о том, в какой из предложенных мне домиков стоит заселиться... Вариантов было семь, а выбрать нужно было один, наиболее оптимальный. Я договорился о том, чтобы посмотреть всё на месте, и, освободившись от ненужных на тот момент мыслей, заснул...
Перелёт был долгим, но не утомительным, особенно, если весь полёт спать...
Домики, в которые мне предлагали поселиться, и в самом деле были отличными. Я посмотрел их все и остановился на варианте №5. Ничего особенного - небольшой коттеджик, маленький сад перед ним, гараж. Две спальни, гостиная, кухня, столовая, ванна и туалет на обоих этажах. Ничего особенного... Я заселился туда через неделю после переезда в Монреаль. Жизнь начала возвращаться в привычную колею...
***
Франсуа настоял на пышной свадьбы.
— В конце концов, ты не каждый день замуж выходишь, - сказал он мне.
Не согласиться с этим было трудно. Да что тут - невозможно. Поэтому я и Элен поехали покупать свадебное платье, туфли и прочее. Франсуа выдал мне достаточно денег на это. К тому же, подготовка торжества легла на мои плечи, а он иногда спрашивал, как идут дела, порой мы что-то выбирали вместе, но в основном я, "ибо у женщин -по его мнению - вкус развит лучше". Подготовка шла спокойно, я ни разу не разочаровалась в своём выборе, но Дамиен и эти три дня, которые я провела вместе с ним, не шли ни в какое сравнение с этим медленным течением. Они были наполнены какой-то особой силой, притяжением. Его поведение было пугающим и одновременно притягивало. Та распущенность, которая чувствовалась в каждом его взгляде, движении, слове, едва заметном прикосновении, манила и отталкивала. Но без неё всё становилось обыденным, скучным, серым...
Время порой тянулось, как мне казалось, вечность... Дни были размеренными и полными всяческой подготовки.
Наконец, настал день свадьбы. Всё шло безупречно, пока в один момент меня не настигло ощущение, что в тот вечер я сделала ошибку. И на следующий день, когда я согласилась стать женой Франсуа...
— Сбежать бы сейчас отсюда и найти Дамиена, - думала я, - но я не мо-гу... Так нельзя...
Я не могла бросить всё в Тартарары в последнее мгновение, хотя какой-то чёртик (а, быть может, и ангел) говорил, что именно это и стоит сделать.
Тем не менее, в тот день я сказала "да".
Приближался медовый месяц в Италии, в которую мы должны были вылететь через три дня после заключения брака. В памяти всплыло, как однажды, когда мы сидели у Элен втроём, Дамиен рассказывал о своём путешествии по Италии. Я помнила каждое движение мускул на его лице, каждый взмах его рук, все его интонации... Это было настоящим наваждением. Правда в тот город, где он отдыхал, мы должны были заехать всего на пару дней.
Путешествие закончилось, мы вернулись в Париж и настала череда серых будней.
***
Через три месяца после переезда я отправил Маркел письмо. Она на него не ответила ни на следующий день, ни через неделю, ни через месяц. Я знал, что они поженились, это было предсказуемо. Я всего лишь отправил ей поздравление, а в ответ не получил ничего.
***
Как только я вернулась домой, разобрала все сумки, поставила машинку стирать бельё и приготовила ужин, села проверить почту. Первым номером красовалось письмо Дамиена. Он послал его вчера. Там было поздравление со свадьбой, стандартное пожелание и пара строчек о том, что он жив-здоров и пару месяцев назад перебрался в Монреаль. Когда я прочитала его, то не смогла сдержать слёз и рухнула на кровать, захлёбываясь рыданиями. Ответить я не могла, да и отвечать было нечего... Говорить, что всё плохо - было бы ложью, и что всё хорошо - тоже. Письмо осталось неотвеченным...
***
Прошло года два.
Я вновь получила письмо от Дамиена. Второе, после того, которое пришло в день возвращения в Париж после медового месяца. Он писал, что бизнес в Канаде процветает, а он по-прежнему один. Я написала, что у меня всё нормально, работа, дом и ребёнок, пожелала ему найти жену и всё...
***
Я был ввергнут в шок её ответом. Не зная, как лучше ей ответить, дабы она поняла, что я имел в виду, когда писал о своём одиночестве и пустом паспорте, я решил ответить по-другому, не надеясь на её возвращение или хотя бы возможность увидеть её даже на пару мгновений, и сказал, что никогда не забуду её и на другой не женюсь, ибо я слишком полюбил её, чтобы делать предложение другой девушке. И не забуду её до самой смерти, а её взгляды, её глаза всегда будут стоять перед моими и станут то укорять, то хвалить, то презирать, то любить, то ненавидеть. "Я чувствую, - писал я, - что я долго проживу. И тебя помнить буду. До самой смерти. И твои глаза станут моим вечным проклятием. Они единственные будут иметь надо мною силу. И вот моя долгая жизнь и память о тебе станут моим вечным проклятием и наказанием за всё, что я сотворил с тобой... Прощай."
понедельник, 18 июня 2012
Глава 11.
Я поднялся с холодного мокрого асфальта и уныло побрёл в сторону дома. На душе было пусто и отвратительно. Я ушёл в себя — там было грязно, тускло, по полу бегали таракашки, а по углам пауки плели паутину. Я решил, что стоило бы там прибраться, но едва я прибил одного таракана, в чьём облике затаилась частичка моего отвратительного состояния, мне стало ещё хуже, и я решил отложить уборку в столь непрезентабельном местечке до лучших времён. Я вспомнил Маркел и вздохнул. Одно слово — потеряна. Навсегда. Без возможности вернуть.
На этот раз мне удалось удержать эмоции в себе. Я шагал по тротуару, хмурый, убитый, самоуничтожающийся с каждым шагом. Всего одно слово, сказанное вовремя, могло изменить ситуацию, не дав ей зайти так далеко — люблю. Ну почему я не сказал его раньше? Идиот! Больше мне некого винить. Я сам разрушил всё, не дав даже возможности раскрыть себя с другой стороны, я внушил ей лишь страх, ненависть, безжалостность по отношению к себе. Ты этого хотел, идиот? - спрашивал я себя. И отвечал: Нет.
Между тем, на улице становилось всё светлее и светлее, а я приближался к дому, делая шаги меньше и продвигаясь с меньшей скоростью. В лицо дул мягкий ненавязчивый ветерок, но было довольно холодно, и я успел несколько раз пожалеть, что не оделся потеплее. Хотя пути оставалось всё меньше, равно как и желания это продолжать. Я нехотя шагнул в подъезд, в котором царила непроглядная темнота и поднялся на этаж.
Квартира встретила хаосом, теплом и бездушием. В обеих комнатах было пустынно, жизнь, казалось, забыла про этот островок, на котором я обитал. Собственно говоря, этот факт перестал внушать радость. Я рухнул на диван и закрыл глаза. Теперь в воображении стоял образ строгой Маркел, которая смотрела на меня. Молча. Она ничего не говорила, да это было и не нужно. Я всё понимал по её взгляду и, кажется, краснел даже сейчас. Мне было ужасно плохо и больно за то, что я с ней сотворил.
Вскоре я заснул, но постоянно просыпался — мне казалось, что она вернулась, хотя надеяться на это было, конечно, ошибкой. Я открыл глаза, когда солнце нещадно било мне по глазам светом, сорвался и стал одеваться. В конце концов, если она сказала нет, то её никто и ничто не переубедит. Но оставаться в Париже было невозможно. Именно поэтому я решил переехать. И не просто в другой город, а на другой континент. Для этого нужны были деньги — они у меня были, язык, на котором я разговаривал с детства и образование, с которым я мог там устроиться. Но свой бизнес я мог вести и оттуда, стоило только лишь оформить все необходимые документы для оплаты налогов. С другой стороны, переезд позволял открыть в Монреале филиал. Словом, одни радужные перспективы...
* * *
Мне было ужасно осознавать то, что я сейчас натворила. Но сердце сердцем, а работу мне нужно закончить. Я заварила себе кофе и вернулась к тексту, пытаясь гнать мысли о Дамиене куда подальше. Постепенно я включилась в набор текста, затолкав совесть в дальний угол сознания. Как только я закончила вторую статью, я уснула тут же на столе. Спать мне оставалось не больше трёх часов...
Утро настало для меня несколько неожиданно. Найдя на столе стакан, наполовину наполненный кофе, я обрадовалась, запив им булочку с ветчиной и сыром. Выбежав на остановку, я огляделась и, успокоившись, села на скамейку, дожидаясь автобуса.
На работе, как я и предполагала, Франсуа сделал мне предложение, я ответила, что согласна. Нас тут же кинулись поздравлять, спрашивать, когда свадьба ну и прочие обязательные канонные вопросы. Слава Богу, я не заметила, как пролетел день. Франсуа, к тому же довёз меня до дома. Я была ему крайне благодарна, что не заметила выразить в поцелуе и приглашении на ужин. К слову, он остался на ночь.
Следующим утром он предложил начать подготовку к свадьбе...
Я поднялся с холодного мокрого асфальта и уныло побрёл в сторону дома. На душе было пусто и отвратительно. Я ушёл в себя — там было грязно, тускло, по полу бегали таракашки, а по углам пауки плели паутину. Я решил, что стоило бы там прибраться, но едва я прибил одного таракана, в чьём облике затаилась частичка моего отвратительного состояния, мне стало ещё хуже, и я решил отложить уборку в столь непрезентабельном местечке до лучших времён. Я вспомнил Маркел и вздохнул. Одно слово — потеряна. Навсегда. Без возможности вернуть.
На этот раз мне удалось удержать эмоции в себе. Я шагал по тротуару, хмурый, убитый, самоуничтожающийся с каждым шагом. Всего одно слово, сказанное вовремя, могло изменить ситуацию, не дав ей зайти так далеко — люблю. Ну почему я не сказал его раньше? Идиот! Больше мне некого винить. Я сам разрушил всё, не дав даже возможности раскрыть себя с другой стороны, я внушил ей лишь страх, ненависть, безжалостность по отношению к себе. Ты этого хотел, идиот? - спрашивал я себя. И отвечал: Нет.
Между тем, на улице становилось всё светлее и светлее, а я приближался к дому, делая шаги меньше и продвигаясь с меньшей скоростью. В лицо дул мягкий ненавязчивый ветерок, но было довольно холодно, и я успел несколько раз пожалеть, что не оделся потеплее. Хотя пути оставалось всё меньше, равно как и желания это продолжать. Я нехотя шагнул в подъезд, в котором царила непроглядная темнота и поднялся на этаж.
Квартира встретила хаосом, теплом и бездушием. В обеих комнатах было пустынно, жизнь, казалось, забыла про этот островок, на котором я обитал. Собственно говоря, этот факт перестал внушать радость. Я рухнул на диван и закрыл глаза. Теперь в воображении стоял образ строгой Маркел, которая смотрела на меня. Молча. Она ничего не говорила, да это было и не нужно. Я всё понимал по её взгляду и, кажется, краснел даже сейчас. Мне было ужасно плохо и больно за то, что я с ней сотворил.
Вскоре я заснул, но постоянно просыпался — мне казалось, что она вернулась, хотя надеяться на это было, конечно, ошибкой. Я открыл глаза, когда солнце нещадно било мне по глазам светом, сорвался и стал одеваться. В конце концов, если она сказала нет, то её никто и ничто не переубедит. Но оставаться в Париже было невозможно. Именно поэтому я решил переехать. И не просто в другой город, а на другой континент. Для этого нужны были деньги — они у меня были, язык, на котором я разговаривал с детства и образование, с которым я мог там устроиться. Но свой бизнес я мог вести и оттуда, стоило только лишь оформить все необходимые документы для оплаты налогов. С другой стороны, переезд позволял открыть в Монреале филиал. Словом, одни радужные перспективы...
* * *
Мне было ужасно осознавать то, что я сейчас натворила. Но сердце сердцем, а работу мне нужно закончить. Я заварила себе кофе и вернулась к тексту, пытаясь гнать мысли о Дамиене куда подальше. Постепенно я включилась в набор текста, затолкав совесть в дальний угол сознания. Как только я закончила вторую статью, я уснула тут же на столе. Спать мне оставалось не больше трёх часов...
Утро настало для меня несколько неожиданно. Найдя на столе стакан, наполовину наполненный кофе, я обрадовалась, запив им булочку с ветчиной и сыром. Выбежав на остановку, я огляделась и, успокоившись, села на скамейку, дожидаясь автобуса.
На работе, как я и предполагала, Франсуа сделал мне предложение, я ответила, что согласна. Нас тут же кинулись поздравлять, спрашивать, когда свадьба ну и прочие обязательные канонные вопросы. Слава Богу, я не заметила, как пролетел день. Франсуа, к тому же довёз меня до дома. Я была ему крайне благодарна, что не заметила выразить в поцелуе и приглашении на ужин. К слову, он остался на ночь.
Следующим утром он предложил начать подготовку к свадьбе...
воскресенье, 17 июня 2012
Глава 10.
***
Он прошёл в гостиную и сел на диван, откинувшись на спинку и закрыв глаза. На его лице не дрогнула ни одна мускула, но всё оно было напряжено, да и сам он, всем своим положением, положением рук, которые перебирали складки распахнутого плаща, плотно сжатыми губами, ногами, которые, казалось, продавят пол, являл подлинный памятник нерешительности, колебанию, мучительному обдумыванию самой важной вещи в жизни и... страху. Да, едва ли не впервые в своей жизни Дамиен боялся. Боялся женщины. Того, что она может сказать ему, её реакции на его слова, её несогласия. Это было страшное чувство. Животный страх перед ней - вот что пугало его сильнее всего.
***
— Ты что-то хотел мне сказать? - спросила она, усаживаясь в кресле напротив и прикрывая рот рукой.
Почему-то только сейчас, когда Маркел выглядела не лучшим образом, я подумал, что она настоящая красавица.
— Да... Но я не знаю, с чего начать... - я неловко улыбнулся, переведя взгляд на неё.
— С начала, - властным голосом, словно осознавая свою власть надо мной в этот момент, сказала девушка.
— Я попробую, - выдохнул я. - Послушай, я ведь тебе говорил, почему ты оказалась в моём доме. Сначала я хотел просто завладеть твоим телом, но ты не далась, это развязало во мне жажду борьбы с тобой... Кажется, я уже говорил это? - я посмотрел на неё вопросительным взглядом, и она утвердительно кивнула. - Тогда... о чём это я?.. А, так вот! Я решил отпустить тебя, поскольку сделать тебя счастливой я не мог, а мучить дальше было бессмысленно - ты бы всё равно стояла на своём. Но вчера... Ты ушла, и знаешь... Из квартиры как будто душу вырезали, она как будто исчезла вместе с тобой. Там было невозможно находиться! Комнаты умерли! Ты только лишь своим присутствием вселяла жизнь, понимаешь? Ты ушла, оставаться там я не мог: я на каждом, буквально на каждом шагу видел твой призрачный образ, в звуках, доносившихся с улицы, я слышал твой голос! Мне казалось, что я с ума схожу! Я выбежал на улицу, шёл, как в бреду,и в конце концов я оказался на проспекте. Там я увидел тебя. И в ту минуту началась самая жестокая из всех битв в мировой истории - я вёл ожесточённейшую войну с самим собой! И когда я одержал победу, ты уже села в автобус, прислонилась к стеклу щекой, а мне оставалось только лишь проводить тебя, - я перевёл дыхание, не смотря на неё, и продолжил: - Я понял, что ты и только ты мне нужна. Я люблю тебя. Послушай, это не просто слова. Это остатки моей души. я отдаю их тебе. Что с ними будет - не моя задача. Больше во мне ничего не осталось, только лишь то, зачем я здесь. Я пришёл сказать их тебе. Я в этот же день раздобыл твой телефон - ты не отвечала даже на новый номер, тогда я узнал, куда ты переехала. Я собирался прийти завтра. Я лёг спать, но я не мог. Твоё лицо! То гневное, то спокойное, то улыбающееся, то укоряющее стояло неотступно перед глазами! Я решил уйти на кухню. Я не ел с того момента, как ты ушла. В холодильнике было пусто, как никогда. Я решил сходить в магазин. Я обошёл пол-квартала, но всё безуспешно. Я не мог идти в квартиру, я сошёл бы с ума. Тогда я пришёл к тебе. Видит Бог, я не хотел появляться здесь в такое время, но... - я перевёл дыхание во второй раз и вновь заговорил: - но желание видеть тебя оно невыносимо. Маркел, я... я... я прошу тебя выйти за меня.
***
Я посмотрела на него - он не врал. Значит, всё что он рассказал - действительно правда? Быть того не может... или?..
***
— Я не знаю, как мне сказать тебе... Только ты должен пообещать мне, что с тобой всё будет в порядке.
— Ты не согласна, - ответил он дрогнувшим голосом.
— Нет. Я получила предложение...
— Сегодня?
— Нет, на прошлой неделе. Поэтому я не могла и не могу быть твоей. Прости.
— Кто он? - сдерживающимся голосом, чтобы не перейти на рыдания, который потихоньку начинали его душить, спросил Дамиен, в упор глядя на неё.
— Ты не знаешь его. Но я хочу быть с ним и...
— И ты не дала согласие, так?
— Пока что. Завтра я отвечу ему.
— Я навсегда потеряю тебя?
— Да, думаю, навсегда...
— Ты... Ты любишь его?
— Да, - неуверенно ответила я.
***
Я встал и, держась за стену, вышел в коридор.
— В таком случае, я не могу тебя задерживать. Прощай, - я вышел на улицу, хлопнув дверью.
Теперь, в одиночестве, я мог позволить себе разрыдаться. Я упал на тротуар и, с силой сжав кулаки, прерывисто и пытаясь сдерживаться зарыдал...
***
Я сползла вниз по стене рядом с дверью. Что я наделала? Я прогнала его, когда он отдал мне всю душу!.. Я изверг, не иначе. И ведь Франсуа ещё не делал мне предложения, я знаю об этом лишь по слухам в редакции. Что я наделала?.. Бежать за ним бессмысленно - он не простит... Ну почему я повела себя так глупо?
***
Он прошёл в гостиную и сел на диван, откинувшись на спинку и закрыв глаза. На его лице не дрогнула ни одна мускула, но всё оно было напряжено, да и сам он, всем своим положением, положением рук, которые перебирали складки распахнутого плаща, плотно сжатыми губами, ногами, которые, казалось, продавят пол, являл подлинный памятник нерешительности, колебанию, мучительному обдумыванию самой важной вещи в жизни и... страху. Да, едва ли не впервые в своей жизни Дамиен боялся. Боялся женщины. Того, что она может сказать ему, её реакции на его слова, её несогласия. Это было страшное чувство. Животный страх перед ней - вот что пугало его сильнее всего.
***
— Ты что-то хотел мне сказать? - спросила она, усаживаясь в кресле напротив и прикрывая рот рукой.
Почему-то только сейчас, когда Маркел выглядела не лучшим образом, я подумал, что она настоящая красавица.
— Да... Но я не знаю, с чего начать... - я неловко улыбнулся, переведя взгляд на неё.
— С начала, - властным голосом, словно осознавая свою власть надо мной в этот момент, сказала девушка.
— Я попробую, - выдохнул я. - Послушай, я ведь тебе говорил, почему ты оказалась в моём доме. Сначала я хотел просто завладеть твоим телом, но ты не далась, это развязало во мне жажду борьбы с тобой... Кажется, я уже говорил это? - я посмотрел на неё вопросительным взглядом, и она утвердительно кивнула. - Тогда... о чём это я?.. А, так вот! Я решил отпустить тебя, поскольку сделать тебя счастливой я не мог, а мучить дальше было бессмысленно - ты бы всё равно стояла на своём. Но вчера... Ты ушла, и знаешь... Из квартиры как будто душу вырезали, она как будто исчезла вместе с тобой. Там было невозможно находиться! Комнаты умерли! Ты только лишь своим присутствием вселяла жизнь, понимаешь? Ты ушла, оставаться там я не мог: я на каждом, буквально на каждом шагу видел твой призрачный образ, в звуках, доносившихся с улицы, я слышал твой голос! Мне казалось, что я с ума схожу! Я выбежал на улицу, шёл, как в бреду,и в конце концов я оказался на проспекте. Там я увидел тебя. И в ту минуту началась самая жестокая из всех битв в мировой истории - я вёл ожесточённейшую войну с самим собой! И когда я одержал победу, ты уже села в автобус, прислонилась к стеклу щекой, а мне оставалось только лишь проводить тебя, - я перевёл дыхание, не смотря на неё, и продолжил: - Я понял, что ты и только ты мне нужна. Я люблю тебя. Послушай, это не просто слова. Это остатки моей души. я отдаю их тебе. Что с ними будет - не моя задача. Больше во мне ничего не осталось, только лишь то, зачем я здесь. Я пришёл сказать их тебе. Я в этот же день раздобыл твой телефон - ты не отвечала даже на новый номер, тогда я узнал, куда ты переехала. Я собирался прийти завтра. Я лёг спать, но я не мог. Твоё лицо! То гневное, то спокойное, то улыбающееся, то укоряющее стояло неотступно перед глазами! Я решил уйти на кухню. Я не ел с того момента, как ты ушла. В холодильнике было пусто, как никогда. Я решил сходить в магазин. Я обошёл пол-квартала, но всё безуспешно. Я не мог идти в квартиру, я сошёл бы с ума. Тогда я пришёл к тебе. Видит Бог, я не хотел появляться здесь в такое время, но... - я перевёл дыхание во второй раз и вновь заговорил: - но желание видеть тебя оно невыносимо. Маркел, я... я... я прошу тебя выйти за меня.
***
Я посмотрела на него - он не врал. Значит, всё что он рассказал - действительно правда? Быть того не может... или?..
***
— Я не знаю, как мне сказать тебе... Только ты должен пообещать мне, что с тобой всё будет в порядке.
— Ты не согласна, - ответил он дрогнувшим голосом.
— Нет. Я получила предложение...
— Сегодня?
— Нет, на прошлой неделе. Поэтому я не могла и не могу быть твоей. Прости.
— Кто он? - сдерживающимся голосом, чтобы не перейти на рыдания, который потихоньку начинали его душить, спросил Дамиен, в упор глядя на неё.
— Ты не знаешь его. Но я хочу быть с ним и...
— И ты не дала согласие, так?
— Пока что. Завтра я отвечу ему.
— Я навсегда потеряю тебя?
— Да, думаю, навсегда...
— Ты... Ты любишь его?
— Да, - неуверенно ответила я.
***
Я встал и, держась за стену, вышел в коридор.
— В таком случае, я не могу тебя задерживать. Прощай, - я вышел на улицу, хлопнув дверью.
Теперь, в одиночестве, я мог позволить себе разрыдаться. Я упал на тротуар и, с силой сжав кулаки, прерывисто и пытаясь сдерживаться зарыдал...
***
Я сползла вниз по стене рядом с дверью. Что я наделала? Я прогнала его, когда он отдал мне всю душу!.. Я изверг, не иначе. И ведь Франсуа ещё не делал мне предложения, я знаю об этом лишь по слухам в редакции. Что я наделала?.. Бежать за ним бессмысленно - он не простит... Ну почему я повела себя так глупо?
пятница, 15 июня 2012
Глава 9.
В тот же вечер я раздобыл новый номер Маркел, но просидел два или три часа, не решаясь позвонить. А когда я наконец пересилил себя, был уже час ночи.
"Она, наверное, уже спит,"- подумал я.
В квартире по-прежнему было пусто без неё, как будто вместе с собой она забрала что-то жизненно важное, без чего я существовал, а не жил. Я завалился на бок на диван, скрестив руки на груди и согнув ноги, и бессмысленно уставился на стену, как будто пытался просверлить её. Переведя взгляд на часы, я увидел, что часовая стрелка медленно, но верно приближалась к отметке три часа. Поворочавшись ещё немного, я встал.
На небе горели звёзды, как миллионы лампочек, а весь город пропал в темноте ночи. Его словно не стало. Мне показалось, что я остался один. Совсем один в этом всепоглощающем мраке. Одиночество грызло меня изнутри, сжигало, высасывало душу и последнее желание существовать. Если не жить, то хотя бы существовать. Из-за огромного облака, такого тяжёлого, что он напоминал скорее сметану по своей густоте, нежели скопление воды, нехотя выполз тощий месяц и тут же скрылся обратно, как дебютант, который не привык, что на него смотрят люди. Я вздохнул, подумав, что даже месяц не может на меня смотреть, и мне показалось, что в этой мысли есть что-то... высокомерное.
"Хотя, - тут же вспомнил я, - я всегда был высокомерным."
Эта мысль меня немного успокоила, я вернулся в комнату, презрительным взглядом смерил постель и ушёл в кухню.
Там было ещё более грустно, нежели в спальне. Дело осложнялось пустым холодильником и не менее пустым желудком, в который я ничего не складывал вот уже часов десять и который не переставал, ругая, мне об этом напоминать.
Одевшись потеплее, я спустился на улицу и стал искать круглосуточный магазин. Обойдя полквартала и так ничего и не добившись, я уже было собрался вернуться домой. Я даже завернул на нужную улицу, но...
Но это нежелание!
Я решил идти наугад. Удачно миновав все местные подворотни/подвалы и прочие, мягко говоря, неприятные места, я вышел на проспект, по которому лениво, как замедленные улитки, ползли пять или шесть машин. Я шёл всё дальше и дальше, пока, наконец, не осознал, что иду точно по направлению к дому Маркел. Трижды. четырежды, а потом ещё раз трижды прокляв себя и ни в чём не повинную дорогу , я прошёл дальше, завернул на узкую улочку, повернул налево, зашагал по двору и вскоре я стоял у её подъезда...
***
Уставшая от уборки, я быстро уснула. Но проснулась, как мне казалось, среди ночи, хотя был всего час. Сон как рукой сняло. Я пошла на кухню заварить кофе. Тут же стоял ноутбук. Впервые за день я его открыла, а когда зашла в почту, то увидела, что мне кинули заданий, которые нужно срочно выполнить, иначе... иначе я потеряю работу. Всё просто. Я села за стол и уронила голову на ладони, пытаясь сопоставить следующее: завтра в девять часов утра я должна представить две объёмных статьи, а времени максимум часов семь. Я открыла первое сообщение и прочитала тему... Та же операция была проделана и со вторым. Ночь обещала быть весёлой...
Я с головой погрузилась в работу, как в дверь позвонили. Я подошла к домофону и не без страха сняла трубку:
— Алло, - выдавила я.
— Маркел, это я. Пустишь?
По голосу я поняла, что это Дамиен. Только он мог прийти ко мне в такое время. Я повесила трубку на место и прижалась спиной к двери, часто дыша. Звонок вновь разбил вдребезги кристальную тишину.
— Пустишь? - повторил он вопрос.
— Зачем ты пришёл?
— Мне нужно поговорить с тобой. Не переживай, я не причиню тебе вреда.
— Ты обещаешь убраться отсюда через полчаса?
— Да.
— Заходи, - я нажала кнопку, открыв дверь внизу, и ушла в кухню.
Во входную дверь постучали, заставив меня вернуться в коридор. Как только Дамиен вошёл, меня обдало запахом его парфюма.
— Я не вовремя? - он осмотрелся по сторонам и в упор посмотрел на меня.
— Да, я работала.
— В такое время? - он усмехнулся, глянув на часы. - Время не самое подходящее.
— Мне передали задания, а у тебя я не могла их делать. Ты ведь закрыл мне доступ к почте.
— Прошу прощения.
— Мне оно не нужно. Говори, зачем пришёл, и уходи. Я занята.
— Я хотел поговорить... о нас.
— О нас? Я не ослышалась? Нас и не было.
— Ошибаешься.
— Пойдём в гостиную, - вздохнул он и зашёл в комнату справа.
В тот же вечер я раздобыл новый номер Маркел, но просидел два или три часа, не решаясь позвонить. А когда я наконец пересилил себя, был уже час ночи.
"Она, наверное, уже спит,"- подумал я.
В квартире по-прежнему было пусто без неё, как будто вместе с собой она забрала что-то жизненно важное, без чего я существовал, а не жил. Я завалился на бок на диван, скрестив руки на груди и согнув ноги, и бессмысленно уставился на стену, как будто пытался просверлить её. Переведя взгляд на часы, я увидел, что часовая стрелка медленно, но верно приближалась к отметке три часа. Поворочавшись ещё немного, я встал.
На небе горели звёзды, как миллионы лампочек, а весь город пропал в темноте ночи. Его словно не стало. Мне показалось, что я остался один. Совсем один в этом всепоглощающем мраке. Одиночество грызло меня изнутри, сжигало, высасывало душу и последнее желание существовать. Если не жить, то хотя бы существовать. Из-за огромного облака, такого тяжёлого, что он напоминал скорее сметану по своей густоте, нежели скопление воды, нехотя выполз тощий месяц и тут же скрылся обратно, как дебютант, который не привык, что на него смотрят люди. Я вздохнул, подумав, что даже месяц не может на меня смотреть, и мне показалось, что в этой мысли есть что-то... высокомерное.
"Хотя, - тут же вспомнил я, - я всегда был высокомерным."
Эта мысль меня немного успокоила, я вернулся в комнату, презрительным взглядом смерил постель и ушёл в кухню.
Там было ещё более грустно, нежели в спальне. Дело осложнялось пустым холодильником и не менее пустым желудком, в который я ничего не складывал вот уже часов десять и который не переставал, ругая, мне об этом напоминать.
Одевшись потеплее, я спустился на улицу и стал искать круглосуточный магазин. Обойдя полквартала и так ничего и не добившись, я уже было собрался вернуться домой. Я даже завернул на нужную улицу, но...
Но это нежелание!
Я решил идти наугад. Удачно миновав все местные подворотни/подвалы и прочие, мягко говоря, неприятные места, я вышел на проспект, по которому лениво, как замедленные улитки, ползли пять или шесть машин. Я шёл всё дальше и дальше, пока, наконец, не осознал, что иду точно по направлению к дому Маркел. Трижды. четырежды, а потом ещё раз трижды прокляв себя и ни в чём не повинную дорогу , я прошёл дальше, завернул на узкую улочку, повернул налево, зашагал по двору и вскоре я стоял у её подъезда...
***
Уставшая от уборки, я быстро уснула. Но проснулась, как мне казалось, среди ночи, хотя был всего час. Сон как рукой сняло. Я пошла на кухню заварить кофе. Тут же стоял ноутбук. Впервые за день я его открыла, а когда зашла в почту, то увидела, что мне кинули заданий, которые нужно срочно выполнить, иначе... иначе я потеряю работу. Всё просто. Я села за стол и уронила голову на ладони, пытаясь сопоставить следующее: завтра в девять часов утра я должна представить две объёмных статьи, а времени максимум часов семь. Я открыла первое сообщение и прочитала тему... Та же операция была проделана и со вторым. Ночь обещала быть весёлой...
Я с головой погрузилась в работу, как в дверь позвонили. Я подошла к домофону и не без страха сняла трубку:
— Алло, - выдавила я.
— Маркел, это я. Пустишь?
По голосу я поняла, что это Дамиен. Только он мог прийти ко мне в такое время. Я повесила трубку на место и прижалась спиной к двери, часто дыша. Звонок вновь разбил вдребезги кристальную тишину.
— Пустишь? - повторил он вопрос.
— Зачем ты пришёл?
— Мне нужно поговорить с тобой. Не переживай, я не причиню тебе вреда.
— Ты обещаешь убраться отсюда через полчаса?
— Да.
— Заходи, - я нажала кнопку, открыв дверь внизу, и ушла в кухню.
Во входную дверь постучали, заставив меня вернуться в коридор. Как только Дамиен вошёл, меня обдало запахом его парфюма.
— Я не вовремя? - он осмотрелся по сторонам и в упор посмотрел на меня.
— Да, я работала.
— В такое время? - он усмехнулся, глянув на часы. - Время не самое подходящее.
— Мне передали задания, а у тебя я не могла их делать. Ты ведь закрыл мне доступ к почте.
— Прошу прощения.
— Мне оно не нужно. Говори, зачем пришёл, и уходи. Я занята.
— Я хотел поговорить... о нас.
— О нас? Я не ослышалась? Нас и не было.
— Ошибаешься.
— Пойдём в гостиную, - вздохнул он и зашёл в комнату справа.
воскресенье, 10 июня 2012
Глава 8.
Вскоре я приехала к Элен, которая была очень рада меня видеть, ведь я не звонила ей и ни коим образом не сообщала о себе ровно ничего, а мы перезванивались каждый день.
— Дорогая, как ты? - встревоженно спросила она меня, едва я вошла в квартиру.
— Всё хорошо, - облегчённо выдохнула я. «Забыть его! Забыть его! Забыть его!» - беспрестанно крутилось в голове.
— Будешь что-нибудь? - предложила она мне уже на кухне, куда отвела меня чуть ли не силком.
— Нет, не хочется, - еда не лезла в горло, какое-то странное чувство вины камнем застряло в горле.
— С тобой точно всё в порядке? - уже настороженно переспросила она. - Ты неважно выглядишь, да и ты дня три или четыре не звонила.
— Да, я в полном порядке. Если я тебя отвлекаю, ты скажи, хорошо?
— Ну не смеши меня, от чего ты меня отвлекаешь? От ничегонеделания?
— Ну вот, как я соскучилась по твоим подколам! Без них уже не то...
— Вот и прекрасно! Тебе нужно встряхнуться, - задумчиво сказала она, - может тебе в салон сходить? Расслабишься и в порядок приведёшься, м?
— А что, это мысль, - поддержала я. - Поеду прямо сейчас.
Я встала с дивана в небольшой гостиной и направилась к выходу, на ходу забирая куртку и сумку и вспоминая, как мне лучше доехать до моего любимого салона. Наконец, прикинув маршрут, я вышла на остановку и присела на лавочку, ожидая автобус. Он подошёл быстро, я нашла свободное место и опустилась туда, закрыв глаза и прислонившись лицом к стеклу. За окном светило солнце, но мне было так плохо, как, казалось, не было никогда в жизни. Непонятный страх, переживания, мысли, связанные с Дамиеном, не давали мне покоя. Я поняла, что не хочу, совсем не хочу ехать в салон! Я вышла на остановке и пересела на другой автобус, идущий прямо до моего дома.
Внутри квартиры было так же не убрано, как тогда, три дня назад, когда я ушла отсюда. Скопился немалый слой пыли, и я, не медля ни минуты, только лишь переодевшись, начала уборку.
Закончив часа через два, я устало опустилась на стул в кухне с чашкой чая в руке. Отпив всего глоток, я вылила горячую жидкость в раковину - после чая, что заваривал Дамиен, то, что приготовила я, было стыдно назвать чаем...
***
Я проснулся, когда солнце было подвешено уже довольно высоко. В квартире было тихо, пусто, как будто вырвали душу. Тяжело было даже дышать. Самый тихий звук казался громовым раскатом. Это было ужасное ощущение. Я боялся выдохнуть лишний раз. Заливать пространство музыкой было бесполезно, потому что даже произведения гениев казались мне сейчас какофонией, раздирающей мой мозг...
Так было невыносимо находиться, что я собрался и вышел на улицу, звуки которой показались мне отрадой: они наполовину состояли из голосов людей. Это было так желанно мне, что я улыбнулся и не стал никуда сворачивать, позволяя дороге меня вести. Передо мной шла девушка, не оборачиваясь ни разу, но когда она повернулась, чтобы что-то разглядеть в витрине, она оказалась очень похожей на Маркел, по крайней мере, мне так показалось. Я, словно в бреду, отшатнулся от неё и двинулся дальше. Она очень удивлённо взглянула на меня, а я уходил от неё, как от чумной.
Дорога то шла долго и ровно, то петляла, как нить в запутанном клубке. Я вышел на какую-то оживлённую дорогу. Невдалеке я увидел остановку. И тут... Из остановившегося автобуса вышла Маркел! Это был словно разряд тока. Я не успел толком сообразить, что мне делать, а она уже села в следующий автобус. Я так и остался стоять, как вкопанный. А она села у окна, так, что я успел ещё раз увидеть её. На её лице была такая грусть, что мне стало плохо, и я поспешил домой, на ходу думая о том, что я сделаю завтра, чтобы вернуть её...
Вскоре я приехала к Элен, которая была очень рада меня видеть, ведь я не звонила ей и ни коим образом не сообщала о себе ровно ничего, а мы перезванивались каждый день.
— Дорогая, как ты? - встревоженно спросила она меня, едва я вошла в квартиру.
— Всё хорошо, - облегчённо выдохнула я. «Забыть его! Забыть его! Забыть его!» - беспрестанно крутилось в голове.
— Будешь что-нибудь? - предложила она мне уже на кухне, куда отвела меня чуть ли не силком.
— Нет, не хочется, - еда не лезла в горло, какое-то странное чувство вины камнем застряло в горле.
— С тобой точно всё в порядке? - уже настороженно переспросила она. - Ты неважно выглядишь, да и ты дня три или четыре не звонила.
— Да, я в полном порядке. Если я тебя отвлекаю, ты скажи, хорошо?
— Ну не смеши меня, от чего ты меня отвлекаешь? От ничегонеделания?
— Ну вот, как я соскучилась по твоим подколам! Без них уже не то...
— Вот и прекрасно! Тебе нужно встряхнуться, - задумчиво сказала она, - может тебе в салон сходить? Расслабишься и в порядок приведёшься, м?
— А что, это мысль, - поддержала я. - Поеду прямо сейчас.
Я встала с дивана в небольшой гостиной и направилась к выходу, на ходу забирая куртку и сумку и вспоминая, как мне лучше доехать до моего любимого салона. Наконец, прикинув маршрут, я вышла на остановку и присела на лавочку, ожидая автобус. Он подошёл быстро, я нашла свободное место и опустилась туда, закрыв глаза и прислонившись лицом к стеклу. За окном светило солнце, но мне было так плохо, как, казалось, не было никогда в жизни. Непонятный страх, переживания, мысли, связанные с Дамиеном, не давали мне покоя. Я поняла, что не хочу, совсем не хочу ехать в салон! Я вышла на остановке и пересела на другой автобус, идущий прямо до моего дома.
Внутри квартиры было так же не убрано, как тогда, три дня назад, когда я ушла отсюда. Скопился немалый слой пыли, и я, не медля ни минуты, только лишь переодевшись, начала уборку.
Закончив часа через два, я устало опустилась на стул в кухне с чашкой чая в руке. Отпив всего глоток, я вылила горячую жидкость в раковину - после чая, что заваривал Дамиен, то, что приготовила я, было стыдно назвать чаем...
***
Я проснулся, когда солнце было подвешено уже довольно высоко. В квартире было тихо, пусто, как будто вырвали душу. Тяжело было даже дышать. Самый тихий звук казался громовым раскатом. Это было ужасное ощущение. Я боялся выдохнуть лишний раз. Заливать пространство музыкой было бесполезно, потому что даже произведения гениев казались мне сейчас какофонией, раздирающей мой мозг...
Так было невыносимо находиться, что я собрался и вышел на улицу, звуки которой показались мне отрадой: они наполовину состояли из голосов людей. Это было так желанно мне, что я улыбнулся и не стал никуда сворачивать, позволяя дороге меня вести. Передо мной шла девушка, не оборачиваясь ни разу, но когда она повернулась, чтобы что-то разглядеть в витрине, она оказалась очень похожей на Маркел, по крайней мере, мне так показалось. Я, словно в бреду, отшатнулся от неё и двинулся дальше. Она очень удивлённо взглянула на меня, а я уходил от неё, как от чумной.
Дорога то шла долго и ровно, то петляла, как нить в запутанном клубке. Я вышел на какую-то оживлённую дорогу. Невдалеке я увидел остановку. И тут... Из остановившегося автобуса вышла Маркел! Это был словно разряд тока. Я не успел толком сообразить, что мне делать, а она уже села в следующий автобус. Я так и остался стоять, как вкопанный. А она села у окна, так, что я успел ещё раз увидеть её. На её лице была такая грусть, что мне стало плохо, и я поспешил домой, на ходу думая о том, что я сделаю завтра, чтобы вернуть её...
среда, 30 мая 2012
Глава 7.
В квартире было холодно и непривычно пусто. Я поёжился. Выползать из-под одеяла вовсе не хотелось. Как только Маркел ушла, оставив мне завтрак и не оставив ни одной своей безделушки, я вновь залез под одеяло, пытаясь заснуть. На какой-то жалкий час мне это даже удалось. Но потом меня вновь стала мучить головная боль, и я проснулся. Заснуть было нереально, вставать тоже не хотелось, ибо идти куда-то не было ни сил, ни желания, а делать что-либо тоже. Я провалялся в постели, наверное, с час, прежде чем решил, что неплохо было бы и встать.
Дойдя до ванны, я облокотился на раковину и посмотрел в зеркало, ужаснувшись собственному отражению. Под глазами были тёмные круги, волосы были похоже на что-то непонятное, настолько непонятное, что разбитое гнездо выглядело несравненно лучше моей шевелюры. Я быстро умылся, расчесался, одним словом, привёлся в порядок. На столе в столовой стоял давно остывший завтрак. Аппетита почему-то не было. Я быстро убрал всё в холодильник и шкаф, после чего ушёл одеваться, потому что расхаживать по дому только в трусах и футболке было не комильфо, а точнее - холодно. Нацепив джинсы и толстовку поверх футболки, я залез в интернет - может она онлайн? Ничего. Она удалилась из всех соц. сетей и разыскать её было невозможно. «Разве что телефон,» - мелькнула мысль, и я рванул к трубке.
Короткие гудки - сбросила. Я набрал ещё несколько раз. Никакого положительного результата. Разозлённый, я со всей силы бросил телефон в стену, от чего он разлетелся на несколько крупных обломков. Ехать к ней сейчас было бессмысленно - она всё равно не откроет.
Вспомнив о ключах, я медленно вышел в коридор. Свою связку я нашёл тут же, на крючке возле пальто. Я сел на тумбу, опустошённый произошедшими событиями, и стал тереть виски, пытаясь придумать выход из ситуации. Однако мой мозг выдал ошибку, начисто отказавшись соображать. Первым появившимся сейчас желанием было напиться, но я решил, что я ещё не настолько пал, чтобы напиться вдрызг, как последняя свинья. Но так хотелось вновь видеть её, чувствовать её, просто знать, что она рядом!..
***
Холод. Грязь. Слякоть. Дождь. Снег. Ветер. Мусор. Темное небо. Это было всё, что меня окружало. Людей почти не было на улице - оно и понятно. Зубы стучали от холода, я села на скамейку на остановке, ожидая автобуса, чтобы доехать к Элен. Она была мне нужна.
Какое-то странное тяжкое чувство не покидало меня ещё со вчерашнего дня, как только я узнала, что могу уйти от него. Ведь я так ждала этого, и вдруг! Нет, нужно гнать прочь эти мысли. Определённо. Но моя голова ьыла напрочь забита Дамиеном. А и пошёл он на все четыре стороны! Забыть бы его поскорее. А лучше - поскорее приехать к Элен! Лишь бы она была дома! Невыносимое одиночество... Хотелось кричать, лишь бы не было этого тупого звука едущих машин и звука падающего дождя. Они убивали мучительнее самого жестокого яда. Изнутри. Разъедая мысли, разум, чувства, в конце концов!..
Я оставила его одного, точно зная, что он будет страдать. Ну и пусть. Обо мне он не шибко-то и заботился. Особенно когда подвесил за руки в холодном заброшенном доме. Интересно, как он там?.. Хоть назад возвращайся! Настолько невыносимо было думать, что с ним могло произойти за это время, учитывая, что от Дамиена можно ожидать всего.
В конце концов, он не ребёнок, сам разберётся. Хотелось уехать. Покинуть этот чёртов район с этим треклятым Дамиеном и его желаниями! Да где же этот автобус?
Прошло минут двадцать, прежде чем я уехала. Почему-то уже сидя в салоне, мне стало так грустно и ужасно, что мне хотелось и уехать, и никогда не покидать эти места. Я уставилась в окно, разглядывая безынтересный пейзаж. Мне так хотелось, чтобы меня кто-нибудь прижал к себе, поцеловал, успокоил... Вместо этого был лишь автобус с холодными окнами и безразличной природой за окном.
Скоро моя остановка. Ну неужели всё закончилось? Теперь мне нужно привести свои мысли в порядок, а кто, как не Элен, может мне помочь? Да никто!
Я вышла на остановке и, перейдя дорогу, пошагала в сторону дома Элен. Лишь бы она была дома...
В квартире было холодно и непривычно пусто. Я поёжился. Выползать из-под одеяла вовсе не хотелось. Как только Маркел ушла, оставив мне завтрак и не оставив ни одной своей безделушки, я вновь залез под одеяло, пытаясь заснуть. На какой-то жалкий час мне это даже удалось. Но потом меня вновь стала мучить головная боль, и я проснулся. Заснуть было нереально, вставать тоже не хотелось, ибо идти куда-то не было ни сил, ни желания, а делать что-либо тоже. Я провалялся в постели, наверное, с час, прежде чем решил, что неплохо было бы и встать.
Дойдя до ванны, я облокотился на раковину и посмотрел в зеркало, ужаснувшись собственному отражению. Под глазами были тёмные круги, волосы были похоже на что-то непонятное, настолько непонятное, что разбитое гнездо выглядело несравненно лучше моей шевелюры. Я быстро умылся, расчесался, одним словом, привёлся в порядок. На столе в столовой стоял давно остывший завтрак. Аппетита почему-то не было. Я быстро убрал всё в холодильник и шкаф, после чего ушёл одеваться, потому что расхаживать по дому только в трусах и футболке было не комильфо, а точнее - холодно. Нацепив джинсы и толстовку поверх футболки, я залез в интернет - может она онлайн? Ничего. Она удалилась из всех соц. сетей и разыскать её было невозможно. «Разве что телефон,» - мелькнула мысль, и я рванул к трубке.
Короткие гудки - сбросила. Я набрал ещё несколько раз. Никакого положительного результата. Разозлённый, я со всей силы бросил телефон в стену, от чего он разлетелся на несколько крупных обломков. Ехать к ней сейчас было бессмысленно - она всё равно не откроет.
Вспомнив о ключах, я медленно вышел в коридор. Свою связку я нашёл тут же, на крючке возле пальто. Я сел на тумбу, опустошённый произошедшими событиями, и стал тереть виски, пытаясь придумать выход из ситуации. Однако мой мозг выдал ошибку, начисто отказавшись соображать. Первым появившимся сейчас желанием было напиться, но я решил, что я ещё не настолько пал, чтобы напиться вдрызг, как последняя свинья. Но так хотелось вновь видеть её, чувствовать её, просто знать, что она рядом!..
***
Холод. Грязь. Слякоть. Дождь. Снег. Ветер. Мусор. Темное небо. Это было всё, что меня окружало. Людей почти не было на улице - оно и понятно. Зубы стучали от холода, я села на скамейку на остановке, ожидая автобуса, чтобы доехать к Элен. Она была мне нужна.
Какое-то странное тяжкое чувство не покидало меня ещё со вчерашнего дня, как только я узнала, что могу уйти от него. Ведь я так ждала этого, и вдруг! Нет, нужно гнать прочь эти мысли. Определённо. Но моя голова ьыла напрочь забита Дамиеном. А и пошёл он на все четыре стороны! Забыть бы его поскорее. А лучше - поскорее приехать к Элен! Лишь бы она была дома! Невыносимое одиночество... Хотелось кричать, лишь бы не было этого тупого звука едущих машин и звука падающего дождя. Они убивали мучительнее самого жестокого яда. Изнутри. Разъедая мысли, разум, чувства, в конце концов!..
Я оставила его одного, точно зная, что он будет страдать. Ну и пусть. Обо мне он не шибко-то и заботился. Особенно когда подвесил за руки в холодном заброшенном доме. Интересно, как он там?.. Хоть назад возвращайся! Настолько невыносимо было думать, что с ним могло произойти за это время, учитывая, что от Дамиена можно ожидать всего.
В конце концов, он не ребёнок, сам разберётся. Хотелось уехать. Покинуть этот чёртов район с этим треклятым Дамиеном и его желаниями! Да где же этот автобус?
Прошло минут двадцать, прежде чем я уехала. Почему-то уже сидя в салоне, мне стало так грустно и ужасно, что мне хотелось и уехать, и никогда не покидать эти места. Я уставилась в окно, разглядывая безынтересный пейзаж. Мне так хотелось, чтобы меня кто-нибудь прижал к себе, поцеловал, успокоил... Вместо этого был лишь автобус с холодными окнами и безразличной природой за окном.
Скоро моя остановка. Ну неужели всё закончилось? Теперь мне нужно привести свои мысли в порядок, а кто, как не Элен, может мне помочь? Да никто!
Я вышла на остановке и, перейдя дорогу, пошагала в сторону дома Элен. Лишь бы она была дома...
воскресенье, 27 мая 2012
Гару сидел в кресле и пил скотч в качестве успокоительного. В этот день его нервы дали пробоину. Он впервые пожалел, что достал ноутбук. Артист никогда не думал, что его психика столь неустойчива, хотя он видал многое, но такое!.. Постепенно скотч закончился, а легче ему не становилось. Он позвонил Даниэлю, но «Доктор Нежность» не отвечал. Квебекуа вновь открыл ноут и проверил. К этому ужасу, доведшему его до такого ужасного состояния, добавилась куча восхищения. Тогда Гару твёрдо решил напиться и позвонил Фьори. Когда тот спросил его о причине, побудившей его к пьянке, Оборотень ответил:
"Сегодня про меня написали СЛЭШ!"
"Сегодня про меня написали СЛЭШ!"
понедельник, 21 мая 2012
Глава 6.
Я вышел из комнаты, оставив Маркел одну. Она была за дверью. Мне нужно было только лишь открыть эту дверь и просто овладеть ею. Но почему-то мне не хотелось этого. Я и не знал точно, чего мне хотелось. Я сам не мог понять, откуда пришло это ощущение.
Я закрыл глаза и прислонился к двери спиной. Глубоко вздохнув, я прислушался - что она там делает? В комнате всё затихло совсем, можно было подумать, что там никого нет. Я уже было потянулся, чтобы открыть дверь в комнату, но, в считанных миллиметрах от ручки, остановился, одёрнув руку, и ушёл на балкон курить.
За окном стремительно темнело. Густым сине-чёрным киселём залило небо, но кое-где уже появлялись первые огоньки звёзд. Слышно было, как ветер загудел в вентиляции; я распахнул окно. Было так неправдоподобно тихо, что на мгновение мне показалось, будто Париж вымер. Привычным движением я достал из кармана пачку сигарет, в миллионный раз подумав, что следовало бы это дело бросить. Я прислонился к стене и затянулся, выпуская густые кольца дыма. Тишина, собравшаяся вокруг меня, окружавшая меня повсюду, не дававшая мне спокойной вздохнуть, медленно уничтожала меня изнутри. Мне вдруг стало так тяжело и больно, что хотелось кричать, но ещё несколько затяжек, и желание взреветь, как раненому быку, потихоньку исчезало.
Комната встретила меня холодом; не решаясь зайти к Марке, я вытащил из шкафчика у стены старую подушку и бросил её на не менее старый диван. Переодеваться было лень: ни сил, ни желания, поэтому я остался в серо-синей толстовке, надетой поверх красной рубашки, и тёмно-синих, почти чёрных джинсах. На место моего сегодняшнего ночлега полетел огромный шерстяной плед неопределённой гаммы мрачных цветов.
Пока я медленно брёл к дивану, тщетно уверяя себя в том, что это всё неправда и того разговора не было, я в то же время говорил себе, что она останется, но мой здравый смысл, докричавшийся-таки до меня, сообщил подлым голосом, что я полный идиот и к тому же кретин, раз я надеюсь на её нежелание уходить отсюда, и что она покинет этот дом при первых удобных обстоятельствах. Поглощённый этими мыслями, я вскоре уснул.
***
Я проснулась поздним утром. В квартире было тихо, даже немного страшновато от стоявшей прямо-таки гробовой тишины.
Часы над кроватью показывали 10:26.
На цыпочках я вошла в гостиную: скрючившись в абсолютно невероятную позу спал Дамиен. Звук его прерывистого дыхания нарушал создавшееся в комнате безмолвие.
Я даже улыбнулась, посмотрев на него, и почему-то вспомнила его слова, когда он говорил, что станет с этой квартирой в тот момент, в который я её покину. Я не могла поверить, что своими отказами я пробудила в нём настойчивость, которая, по его словам, зародила в его душе любовь ко мне. Это было так похоже на сюжеты романов в духе романтизма, что я относилась к этому с некоторой долей скептицизма.
Я тряхнула головой, очнувшись от воспоминаний, смешанных с размышлениями, и хотела уже идти умываться, как вдруг тишину, словно острой бритвой, разрезали противные звуки скрипевших пружин. Я вновь обернулась к дивану и увидела, что Дамиен проснулся.
— Ты ещё не ушла? - спросил он меня, едва открыв глаза.
— Нет. Я только что проснулась...
— Не смущайся, ты вольна делать в этом доме всё, что хочешь. Я тебя не ограничиваю, - сказал Дамиен, садясьв постели.
— Тебе что-нибудь приготовить на завтрак?
— Только если и сама будешь что-то здесь есть.
Я замялась с ответом: что ему ответить? Как сказать, что я привязалась к нему?
«Может я и не хочу отсюда, от него уходить?» - мелькнула у меня мысль, но я тут же отмела её.
— Я позову, как будет готово, - сказала я, выходя из гостиной.
Я быстро умылась, прибрала волосы и пошла на кухню, в которой за эти дни я успела порядком освоиться. В комнате вновь коротко и визгливо пискнул ржавыми пружинами диван. Я открыла холодильник и стала думать над тем, что приготовить на завтрак...
***
Я вышел из комнаты, оставив Маркел одну. Она была за дверью. Мне нужно было только лишь открыть эту дверь и просто овладеть ею. Но почему-то мне не хотелось этого. Я и не знал точно, чего мне хотелось. Я сам не мог понять, откуда пришло это ощущение.
Я закрыл глаза и прислонился к двери спиной. Глубоко вздохнув, я прислушался - что она там делает? В комнате всё затихло совсем, можно было подумать, что там никого нет. Я уже было потянулся, чтобы открыть дверь в комнату, но, в считанных миллиметрах от ручки, остановился, одёрнув руку, и ушёл на балкон курить.
За окном стремительно темнело. Густым сине-чёрным киселём залило небо, но кое-где уже появлялись первые огоньки звёзд. Слышно было, как ветер загудел в вентиляции; я распахнул окно. Было так неправдоподобно тихо, что на мгновение мне показалось, будто Париж вымер. Привычным движением я достал из кармана пачку сигарет, в миллионный раз подумав, что следовало бы это дело бросить. Я прислонился к стене и затянулся, выпуская густые кольца дыма. Тишина, собравшаяся вокруг меня, окружавшая меня повсюду, не дававшая мне спокойной вздохнуть, медленно уничтожала меня изнутри. Мне вдруг стало так тяжело и больно, что хотелось кричать, но ещё несколько затяжек, и желание взреветь, как раненому быку, потихоньку исчезало.
Комната встретила меня холодом; не решаясь зайти к Марке, я вытащил из шкафчика у стены старую подушку и бросил её на не менее старый диван. Переодеваться было лень: ни сил, ни желания, поэтому я остался в серо-синей толстовке, надетой поверх красной рубашки, и тёмно-синих, почти чёрных джинсах. На место моего сегодняшнего ночлега полетел огромный шерстяной плед неопределённой гаммы мрачных цветов.
Пока я медленно брёл к дивану, тщетно уверяя себя в том, что это всё неправда и того разговора не было, я в то же время говорил себе, что она останется, но мой здравый смысл, докричавшийся-таки до меня, сообщил подлым голосом, что я полный идиот и к тому же кретин, раз я надеюсь на её нежелание уходить отсюда, и что она покинет этот дом при первых удобных обстоятельствах. Поглощённый этими мыслями, я вскоре уснул.
***
Я проснулась поздним утром. В квартире было тихо, даже немного страшновато от стоявшей прямо-таки гробовой тишины.
Часы над кроватью показывали 10:26.
На цыпочках я вошла в гостиную: скрючившись в абсолютно невероятную позу спал Дамиен. Звук его прерывистого дыхания нарушал создавшееся в комнате безмолвие.
Я даже улыбнулась, посмотрев на него, и почему-то вспомнила его слова, когда он говорил, что станет с этой квартирой в тот момент, в который я её покину. Я не могла поверить, что своими отказами я пробудила в нём настойчивость, которая, по его словам, зародила в его душе любовь ко мне. Это было так похоже на сюжеты романов в духе романтизма, что я относилась к этому с некоторой долей скептицизма.
Я тряхнула головой, очнувшись от воспоминаний, смешанных с размышлениями, и хотела уже идти умываться, как вдруг тишину, словно острой бритвой, разрезали противные звуки скрипевших пружин. Я вновь обернулась к дивану и увидела, что Дамиен проснулся.
— Ты ещё не ушла? - спросил он меня, едва открыв глаза.
— Нет. Я только что проснулась...
— Не смущайся, ты вольна делать в этом доме всё, что хочешь. Я тебя не ограничиваю, - сказал Дамиен, садясьв постели.
— Тебе что-нибудь приготовить на завтрак?
— Только если и сама будешь что-то здесь есть.
Я замялась с ответом: что ему ответить? Как сказать, что я привязалась к нему?
«Может я и не хочу отсюда, от него уходить?» - мелькнула у меня мысль, но я тут же отмела её.
— Я позову, как будет готово, - сказала я, выходя из гостиной.
Я быстро умылась, прибрала волосы и пошла на кухню, в которой за эти дни я успела порядком освоиться. В комнате вновь коротко и визгливо пискнул ржавыми пружинами диван. Я открыла холодильник и стала думать над тем, что приготовить на завтрак...
***
вторник, 08 мая 2012
Глава 5.
Я проснулась от ощущения его рук на моей талии. Открыв глаза, я увидела потолок с висящей на нём люстрой и вновь закрыла глаза. «Это только сон, гадкий противный сон, его нет рядом со мной...» - твердила я себе, но развалившийся рядом со мной Дамиен, по-хозяйски перекинувший руку мне через талию, говорил об обратном. Осторожно переложив его руку с себя на кровать, я тихонько встала, и только старый пол еле слышно скрипнул.
— Куда? - промычал он, переворачиваясь на спину и закрывая рукой глаза.
— Умыться, - отвечаю я уже из коридора и в ответ слышу только его густой храп.
Сбежать... Сбежать от этого психа, пока он меня не изнасиловал в любой части своего логова!
Именно с этой мыслью я кинулась искать ключи по квартире.
— Ты слишком громко умываешься, - крикнул Дамиен. - Можешь не пытаться найти ключи.
Я вздыхаю и решаю пока что смириться со своей незавидной участью, и плетусь в ванную.
Мда... Видок у меня - врагу не пожелаешь: круги под глазами, волосы больше похожи на развороченное гнездо... Несколько раз плеснув в лицо ледяной водой, я вновь смотрюсь в зеркало - уже лучше. Расчесав волосы и собрав их в тугой высокий хвост, я перемещаюсь в кухню и включаю кофеварку. Оглядывая состояние его жилища, я прихожу к выводу, что неплохо бы ему подсказать заняться уборкой. Да, именно это я ему и сообщу за завтраком. Поставив тосты с колбасой и сыром и ещё одну тарелку, но уже с джемом, я опускаюсь на стул у барной стойки.
— Осваиваешься? - ухмыляется он, заходя в кухню.
— Ты бы хоть уборку сделал, что ли... - я пожимаю плечами, игнорируя его высказывание.
— Ну, если тебе не нравится, то делай.
На этом разговоры до обеда были закончены.
Мы довольно спокойно позавтракали в давящей тишине, после чего Дамиен вышел на улицу, вернувшись только через несколько часов, когда стрелки часов показывали на без четверти три часа.
— Пиццу будешь? - он заглянул в спальню, где на кровати я сидела, держа на коленях ноутбук.
— Да.
— Я разогрею.
От удивления я подняла глаза, но его уже не было.
— Ммм, как вкусно пахнет, - протянула я, заходя на кухню, где разносился аромат от коробки с пиццей; запах был так приятен, что я закрыла глаза. И именно в этот момент он обнял меня за плечи, впиваясь поцелуем в мои губы. Впервые за всё время его прикосновения не были мне противны. Я позволила себя обнять, и он, почувствовав это, спустился от моих плеч к талии, переходя от губ на щёки и шею. Я запрокинула голову от наслаждения. На секунду мне показалось, что я не на земле - так мне было хорошо. Но переведя взгляд вниз, я поняла, кому я только что это позволила. Воспоминания, связанные с этим человеком, вернули меня в реальность, и я резко оттолкнула Дамиена, который уже перешёл на ключицы, норовя спуститься к груди, и со слезами убежала в спальню.
Через несколько секунд я услышала громкие шаги в коридоре.
— Что? Что случилось? - рыча от злости, спросил он, встав в дверном проёме.
— Не прикасайся ко мне. Никогда больше.
— Что я сделал не так?
— Ты поцеловал меня!
— И только? Послушай, глупышка, - он садится рядом со мной, - я не тот, за кого ты меня принимаешь...
— Что? Не тот? А кто же тогда домогается до меня уже несколько месяцев? - я непонимающе смотрю на него, пытаясь прочесть на его лице ответ.
— Ты не знаешь всего. Да, ты не первая, что тут скрывать, но ты другая. С ними я спал от скуки. Мне это доставляло удовольствие, не больше. А потом я пришёл к Элен и увидел тебя...
— И что?
— И я понял, что ради тебя я переспал с этой кучей девчонок, которые кидались на меня, стоило лишь поманить пальцем. А ты гордая, ты не согласилась. Ни угрозы, ни мольбы, ни просьбы - ничего тебя не трогало. Тогда...
— Тогда ты решил меня изнасиловать?
— Да. Я решил, что добьюсь тебя любым способом. Я хотел лишь твоего тела. Но ты не далась. Тогда я узнал где ты живёшь и похитил тебя. Но и тогда, чертовка ты этакая, ты не далась. Я решил, что не позволю тебе обдурить себя. И привёз тебя в эту квартиру, - он обвёл насмешливо-печальным взглядом комнату. - Но даже тут ты не далась! Поразительный талант! И только когда я впервые коснулся тебя спящею, я понял, какие методы нужны с тобой.
— Ты решил меня приручить?
— Если можно так сказать. Но, как видишь, безрезультатно. Ты всё так же холодна и неприступна, как и раньше.
— То есть ты хочешь сказать, что ты меня любишь и всё это от любви и безысходности из-за моего поведения? - он согласно кивает. - Бред...
— Тем не менее это так. Я дам тебе ключи, оставь их себе. Можешь уйти завтра. Сейчас уже не стоит, везде пробки.
— Хорошо, я уеду. Спасибо.
— Я лягу в гостиной на диване.
— Но там же пружины?!!
— Всё равно. Спи спокойно, можешь закрыться. Вот, теперь ты знаешь всё, - он вздыхает и продолжает через несколько мгновений: - я полюбил тебя, когда принёс сюда, а завтра эта квартира опустеет, и всё, быть может, станет как прежде. Мне даже льстит слава Дон Жуана современности, - он бросает на меня прощальный взгляд и выходит курить на балкон.
***
«Вот и всё... Завтра я навсегда покину эту квартиру, забуду его, вернусь на работу. Наверное, стоит принять ухаживания Пьера... Или даже выйти за него замуж. Сначала заеду к Элен, она может помочь мне привести себя и мысли в порядок. Может, стоит съесть эту пиццу?» - думала я, всё ещё сидя на кровати. Решив, что пообедать было бы неплохо, я пошла на кухню и съела пару кусочков пиццы, запив их крепким чёрным чаем.
Дамиена не было слышно и видно - он как будто исчез. Я не могла его найти, сколько не искала, но, выйдя в коридор, услышала его прерывистое дыхание из ванной, а через секунду полилась вода.
***
Вечер настал незаметно. И хотя часы показывали только восемь часов, я легла спать, подавленная тяжестью прошедшего дня. В гостиной, как и обещал, спал Дамиен. Скрип пружин внутри старого дивана нарушал гробовую тишину квартиры...
Я проснулась от ощущения его рук на моей талии. Открыв глаза, я увидела потолок с висящей на нём люстрой и вновь закрыла глаза. «Это только сон, гадкий противный сон, его нет рядом со мной...» - твердила я себе, но развалившийся рядом со мной Дамиен, по-хозяйски перекинувший руку мне через талию, говорил об обратном. Осторожно переложив его руку с себя на кровать, я тихонько встала, и только старый пол еле слышно скрипнул.
— Куда? - промычал он, переворачиваясь на спину и закрывая рукой глаза.
— Умыться, - отвечаю я уже из коридора и в ответ слышу только его густой храп.
Сбежать... Сбежать от этого психа, пока он меня не изнасиловал в любой части своего логова!
Именно с этой мыслью я кинулась искать ключи по квартире.
— Ты слишком громко умываешься, - крикнул Дамиен. - Можешь не пытаться найти ключи.
Я вздыхаю и решаю пока что смириться со своей незавидной участью, и плетусь в ванную.
Мда... Видок у меня - врагу не пожелаешь: круги под глазами, волосы больше похожи на развороченное гнездо... Несколько раз плеснув в лицо ледяной водой, я вновь смотрюсь в зеркало - уже лучше. Расчесав волосы и собрав их в тугой высокий хвост, я перемещаюсь в кухню и включаю кофеварку. Оглядывая состояние его жилища, я прихожу к выводу, что неплохо бы ему подсказать заняться уборкой. Да, именно это я ему и сообщу за завтраком. Поставив тосты с колбасой и сыром и ещё одну тарелку, но уже с джемом, я опускаюсь на стул у барной стойки.
— Осваиваешься? - ухмыляется он, заходя в кухню.
— Ты бы хоть уборку сделал, что ли... - я пожимаю плечами, игнорируя его высказывание.
— Ну, если тебе не нравится, то делай.
На этом разговоры до обеда были закончены.
Мы довольно спокойно позавтракали в давящей тишине, после чего Дамиен вышел на улицу, вернувшись только через несколько часов, когда стрелки часов показывали на без четверти три часа.
— Пиццу будешь? - он заглянул в спальню, где на кровати я сидела, держа на коленях ноутбук.
— Да.
— Я разогрею.
От удивления я подняла глаза, но его уже не было.
— Ммм, как вкусно пахнет, - протянула я, заходя на кухню, где разносился аромат от коробки с пиццей; запах был так приятен, что я закрыла глаза. И именно в этот момент он обнял меня за плечи, впиваясь поцелуем в мои губы. Впервые за всё время его прикосновения не были мне противны. Я позволила себя обнять, и он, почувствовав это, спустился от моих плеч к талии, переходя от губ на щёки и шею. Я запрокинула голову от наслаждения. На секунду мне показалось, что я не на земле - так мне было хорошо. Но переведя взгляд вниз, я поняла, кому я только что это позволила. Воспоминания, связанные с этим человеком, вернули меня в реальность, и я резко оттолкнула Дамиена, который уже перешёл на ключицы, норовя спуститься к груди, и со слезами убежала в спальню.
Через несколько секунд я услышала громкие шаги в коридоре.
— Что? Что случилось? - рыча от злости, спросил он, встав в дверном проёме.
— Не прикасайся ко мне. Никогда больше.
— Что я сделал не так?
— Ты поцеловал меня!
— И только? Послушай, глупышка, - он садится рядом со мной, - я не тот, за кого ты меня принимаешь...
— Что? Не тот? А кто же тогда домогается до меня уже несколько месяцев? - я непонимающе смотрю на него, пытаясь прочесть на его лице ответ.
— Ты не знаешь всего. Да, ты не первая, что тут скрывать, но ты другая. С ними я спал от скуки. Мне это доставляло удовольствие, не больше. А потом я пришёл к Элен и увидел тебя...
— И что?
— И я понял, что ради тебя я переспал с этой кучей девчонок, которые кидались на меня, стоило лишь поманить пальцем. А ты гордая, ты не согласилась. Ни угрозы, ни мольбы, ни просьбы - ничего тебя не трогало. Тогда...
— Тогда ты решил меня изнасиловать?
— Да. Я решил, что добьюсь тебя любым способом. Я хотел лишь твоего тела. Но ты не далась. Тогда я узнал где ты живёшь и похитил тебя. Но и тогда, чертовка ты этакая, ты не далась. Я решил, что не позволю тебе обдурить себя. И привёз тебя в эту квартиру, - он обвёл насмешливо-печальным взглядом комнату. - Но даже тут ты не далась! Поразительный талант! И только когда я впервые коснулся тебя спящею, я понял, какие методы нужны с тобой.
— Ты решил меня приручить?
— Если можно так сказать. Но, как видишь, безрезультатно. Ты всё так же холодна и неприступна, как и раньше.
— То есть ты хочешь сказать, что ты меня любишь и всё это от любви и безысходности из-за моего поведения? - он согласно кивает. - Бред...
— Тем не менее это так. Я дам тебе ключи, оставь их себе. Можешь уйти завтра. Сейчас уже не стоит, везде пробки.
— Хорошо, я уеду. Спасибо.
— Я лягу в гостиной на диване.
— Но там же пружины?!!
— Всё равно. Спи спокойно, можешь закрыться. Вот, теперь ты знаешь всё, - он вздыхает и продолжает через несколько мгновений: - я полюбил тебя, когда принёс сюда, а завтра эта квартира опустеет, и всё, быть может, станет как прежде. Мне даже льстит слава Дон Жуана современности, - он бросает на меня прощальный взгляд и выходит курить на балкон.
***
«Вот и всё... Завтра я навсегда покину эту квартиру, забуду его, вернусь на работу. Наверное, стоит принять ухаживания Пьера... Или даже выйти за него замуж. Сначала заеду к Элен, она может помочь мне привести себя и мысли в порядок. Может, стоит съесть эту пиццу?» - думала я, всё ещё сидя на кровати. Решив, что пообедать было бы неплохо, я пошла на кухню и съела пару кусочков пиццы, запив их крепким чёрным чаем.
Дамиена не было слышно и видно - он как будто исчез. Я не могла его найти, сколько не искала, но, выйдя в коридор, услышала его прерывистое дыхание из ванной, а через секунду полилась вода.
***
Вечер настал незаметно. И хотя часы показывали только восемь часов, я легла спать, подавленная тяжестью прошедшего дня. В гостиной, как и обещал, спал Дамиен. Скрип пружин внутри старого дивана нарушал гробовую тишину квартиры...
пятница, 27 апреля 2012
Глава 4.
Утро началось с противного звонка будильника и моей мысли «ЗАТКНИСЬ!!!», обращённой к нему. Но нужно было вставать, идти завтракать... Совершенно не хотелось ничего делать. Я даже не сразу почувствовал, что Маркел нет в кровати, да и вообще в квартире очень тихо, даже непривычно. Я соскочил с постели и, натянув на себя первое, что попалось под руку, вылетел из квартиры, сотрясая квартиру криком:
— МАРКЕЛ! ГДЕ ТЫ? МАРКЕЛ!
Ни ответа, ни привете, как говорится. Нееет, она не могла убежать, она даже не знает, куда запрятаны ключи от входной двери, окна тоже были целы... Я недоумевал, где может быть эта взбалмошная девчонка. Опустившись на барный стул в столовой, в гробовой тишине я услышал еле различимые ухом всхлипы. Бросившись со всех ног на источник звука, я оказался у запертой двери в ванную.
— Маркел! Маркел, открой!
В ответ лишь тишина, прерываемая порой её рыданиями.
— Маркел!
— ...
— Я сейчас сломаю дверь, если ты не откроешь!
— ...
— Отойди! - я отхожу к противоположной стене и, разбегаясь, плечом выбиваю дверь. Она падает рядом с девушкой. - Какого чёрта ты тут делаешь? Почему я должен был искать тебя по всей квартире? Ну! Чего ты молчишь?! Отвечай же!
Она молчит и только испуганно смотрит на меня.
— Ладно, всё, успокаивайся. Выйдешь, когда приведёшься в порядок, - я сказал это непререкаемым тоном и оставил её в одиночестве. Мой желудок, недовольный тем, что о нём забыли, дал себя знать, и я поспешил на кухню. решив, что изощряться не имеет никакого смысла, я быстро нарезал колбасу, сыр, хлеб, намазал его майонезом, положил колбасу и сверху сыр и поставил получившееся в микроволновку. Когда всё было готово, вышла Маркел.
— Наливай кофе, я скоро вернусь, - сказал я, направляясь в комнату.
Когда я вернулся, она выполнила то, что я сказал, и сидела за столом, ожидая меня.
— Давай завтракать, - несмотря на то, что день только начался, я уже успел устать. Нет, всё-таки у неё потрясающий талант!
— Что произошло такого, что ты решила сбежать в ванную?
— Н-ничего...
— Не ври.
— Прос-сто... Я вчера так исп-пугалас-сь...
— Меня? Ну конечно, меня, кого ж ещё!..
Дальше завтрак проходил в абсолютном молчании. Как и весь день.
Я пытался заговорить с ней, но она молчала, погружённая в свои мысли, и не ответила мне ни словом. И так до вечера. Она принимала лекарства, которые я купил накануне. Я весь день был мрачен, под вечер, когда давящая тишина стала совсем невыносимой, я взял ключи и вышел на улицу.
Я надеялся, что холодный ветер меня успокоит, но ветра не было, словно назло мне, на улице по-вечернему тускло светило солнце и не было ни намёка на порыв ветра. Разозлённый мыслью, что и природа против меня, я влетел в квартиру. Она встретила меня недоумевающим взглядом - я же одарил её разъярённым. Незаметно подступила ночь...
Утро началось с противного звонка будильника и моей мысли «ЗАТКНИСЬ!!!», обращённой к нему. Но нужно было вставать, идти завтракать... Совершенно не хотелось ничего делать. Я даже не сразу почувствовал, что Маркел нет в кровати, да и вообще в квартире очень тихо, даже непривычно. Я соскочил с постели и, натянув на себя первое, что попалось под руку, вылетел из квартиры, сотрясая квартиру криком:
— МАРКЕЛ! ГДЕ ТЫ? МАРКЕЛ!
Ни ответа, ни привете, как говорится. Нееет, она не могла убежать, она даже не знает, куда запрятаны ключи от входной двери, окна тоже были целы... Я недоумевал, где может быть эта взбалмошная девчонка. Опустившись на барный стул в столовой, в гробовой тишине я услышал еле различимые ухом всхлипы. Бросившись со всех ног на источник звука, я оказался у запертой двери в ванную.
— Маркел! Маркел, открой!
В ответ лишь тишина, прерываемая порой её рыданиями.
— Маркел!
— ...
— Я сейчас сломаю дверь, если ты не откроешь!
— ...
— Отойди! - я отхожу к противоположной стене и, разбегаясь, плечом выбиваю дверь. Она падает рядом с девушкой. - Какого чёрта ты тут делаешь? Почему я должен был искать тебя по всей квартире? Ну! Чего ты молчишь?! Отвечай же!
Она молчит и только испуганно смотрит на меня.
— Ладно, всё, успокаивайся. Выйдешь, когда приведёшься в порядок, - я сказал это непререкаемым тоном и оставил её в одиночестве. Мой желудок, недовольный тем, что о нём забыли, дал себя знать, и я поспешил на кухню. решив, что изощряться не имеет никакого смысла, я быстро нарезал колбасу, сыр, хлеб, намазал его майонезом, положил колбасу и сверху сыр и поставил получившееся в микроволновку. Когда всё было готово, вышла Маркел.
— Наливай кофе, я скоро вернусь, - сказал я, направляясь в комнату.
Когда я вернулся, она выполнила то, что я сказал, и сидела за столом, ожидая меня.
— Давай завтракать, - несмотря на то, что день только начался, я уже успел устать. Нет, всё-таки у неё потрясающий талант!
— Что произошло такого, что ты решила сбежать в ванную?
— Н-ничего...
— Не ври.
— Прос-сто... Я вчера так исп-пугалас-сь...
— Меня? Ну конечно, меня, кого ж ещё!..
Дальше завтрак проходил в абсолютном молчании. Как и весь день.
Я пытался заговорить с ней, но она молчала, погружённая в свои мысли, и не ответила мне ни словом. И так до вечера. Она принимала лекарства, которые я купил накануне. Я весь день был мрачен, под вечер, когда давящая тишина стала совсем невыносимой, я взял ключи и вышел на улицу.
Я надеялся, что холодный ветер меня успокоит, но ветра не было, словно назло мне, на улице по-вечернему тускло светило солнце и не было ни намёка на порыв ветра. Разозлённый мыслью, что и природа против меня, я влетел в квартиру. Она встретила меня недоумевающим взглядом - я же одарил её разъярённым. Незаметно подступила ночь...
пятница, 20 апреля 2012
Глава 4.
Я хочу её... Всю, абсолютно всю! Чтобы она принадлежала только мне, чтобы никто, кроме меня, и смотреть на неё не мог! Я хотел, чтобы и она желала того же, но это было невозможно. По крайней мере - сейчас. Оставалось только лишь приучать себя к терпению, настойчивости и... и к спокойствию рядом с ней, иначе все мои ухаживания за ней, как заботливой мамаши за ребёночком, полетят к чёртовой матери, и я останусь с носом...
***
Было уже половина девятого, когда она снова проснулась. Несмотря на то, что я успел объездить полгорода за это время, я почти не устал, а Маркел стала выглядеть лучше. Я сел на стул напротив неё и взял ноут. Она включила телевизор и стала перещёлкивать каналы, не задерживаясь на 99% из них, дольше чем на пять секунд. Вскоре меня это стало раздражать:
— Маркел! Ну сколько можно щёлкать? Выбери уже что-нибудь! Бесишь!
Она испуганно посмотрела на меня и, щёлкнув последний раз, убрала пульт.
«Сегодня с нами вновь была труппа мюзикла «Моцарт. Опера-рок»! В заключение программы мы хотели бы предложить вам клип на одну из самых ярких песен!» - и опять «Le bien qui fait mal»... Всё бесит! Ну ладно, этих ещё можно послушать. Созвучна мне песенка...
***
— Я надеюсь, мы будем спать по отдельности? - с надеждой в дрожащем голосе спросила девушка около полуночи.
— Нет, - ответил я, не отрываясь от экрана ноутбука. - У меня другого места нет, а я не собираюсь спать на полу.
Она ничего не ответила. По крайней мере - сейчас. Повернувшись к ней на кресле, я увидел, что она была очень испуганна.
— Да не бойся ты так, - фыркнул я, - насиловать тебя я не собираюсь. По крайней мере - сейчас. Ой, только без слёз, ок? На жалость они меня не пробивают, а разозлить могут.
— Х-хорошо... А на диване? Если ты не хочешь, может я там посплю?
— Тебе будет приятно спать на голых пружинах? Не замечал я раньше в тебе мазохизма... - она разочарованно выдохнула, потом сползла с кровати. - Стоять! Куда?
— В ванную...
— У тебя двадцать минут, - ответил я и вновь вернулся к ноуту.
***
Всёёё, я так больше не могууу! Я её хочу! Ну почему с ней всё так сложно?!! Если она начнёт в очередной раз упрямиться, то я с ней что-нибудь сделаю! И мне неважно, каково будет ей, потому что она будет моя! Она будет моей! Только моей! МОЕЙ! Господи, ну зачем надо было вернуться в одном полотенце?
***
Я подскочил к ней и раньше, чем она успела опомниться, начал целовать её лицо, спускаясь на шею, потом на грудь, сорвав резким движением полотенце, доходя, наконец, до живота. Она всё просила меня отпустить её, она не плакала, она рыдала, временами срываясь на хрип и кашель. Я ничего не слышал, мне было всё равно. Я поднял её на руки и быстро перенёс на кровать, не прекращая целовать её тело ни на мгновение. Она вся дрожала от страха, от холода комнаты из-за открытого окна, от того, что я был слишком близко для неё. Почуяв это, я решил немного сменить тактику. Вместо прерывистой дорожки поцелуев-полуукусов, я стал целовать её нежно и медленно, поглаживая рукой её волосы и шепча что-то романтическое и невнятное. Она понемногу успокаивалась, прекращая постепенно рыдать, но кашель всё равно разрывал ей грудь. Она перешла на хрип в своих мольбах и только содрогалась от моих прикосновений.
— Маркел, я... я не могу так больше... Я хочу не только твоё тело, но всю тебя... Чтобы ты любила меня...
— Этого не будет... Этого никогда, слышишь? никогда не будет!
— Маркел... - простонал я, выпуская её из рук. Она тут же откатилась от меня на другую сторону постели, спешно закрывшись простынёй. Я осел на пол, поджав к себе колени и обхватив голову руками. В абсолютной гробовой тишине комнаты я слышал её рыдания. Я совершил ошибку, всё полетело прахом...
— Маркел, - вновь начал я, - ты слишком желанна для меня, чтобы я так просто отпустил тебя, - я перебрался на кровать и сел позади неё, обняв её за плечи и сильно прижимая к себе. Она попыталась вырваться, но это было невозможно. - Да посиди ты в конце концов! Сколько можно скакать от меня по всему дому?
Она словно застыла и показалась мне статуей. Её глаза были обращены вдаль и смотрели за окно. Я положил голову ей на плечо и коснулся губами её обнаженного плеча. Она еле заметно вздрогнула.
— Не бойся, - прошептал я.
Она, едва шурша простынёй, соскользнула с кровати и вышла из комнаты. Я откинулся на подушку.
Нужно ждать. И я буду ждать. А пока что нужно вернуть эту непутёвую девчонку в постель.
— Маркел! - позвал я. - Мар-кел!
Она показалась на пороге комнаты и испуганно посмотрела на меня. «Ещё немного, и она сломается,» - подумал я.
— Иди спать, ты же болеешь, - устало проговорил я, не отрываясь от подушки.
— Я посплю на диване...
— Иди сейчас же!
— Нет, - она развернулась и пошла в зал. Я подскочил с кровати и в два-три шага настиг её, поднял на руки и вернулся в комнату. Она отчаянно колотила по мне кулачками, но мне было не больно. Я положил её на кровать, принёс ей футболку из ванной и наказал заснуть, пока я моюсь. Она послушно кивнула и, после того как я вышел, она почти беззвучно надела футболку и легла на подушку, часто кашляя. Я вернулся в комнату и закрыл окно, было слишком холодно.
Из ванной я вернулся быстро. Одеяло сползло с её плеч, и кожа стала гусиной. Укутав её одеялом чуть ли не до носа, я лёг рядом. Она тут же одной рукой оплела мне шею, а другую положила на плечо. Хорошо... Мне хорошо...
Я хочу её... Всю, абсолютно всю! Чтобы она принадлежала только мне, чтобы никто, кроме меня, и смотреть на неё не мог! Я хотел, чтобы и она желала того же, но это было невозможно. По крайней мере - сейчас. Оставалось только лишь приучать себя к терпению, настойчивости и... и к спокойствию рядом с ней, иначе все мои ухаживания за ней, как заботливой мамаши за ребёночком, полетят к чёртовой матери, и я останусь с носом...
***
Было уже половина девятого, когда она снова проснулась. Несмотря на то, что я успел объездить полгорода за это время, я почти не устал, а Маркел стала выглядеть лучше. Я сел на стул напротив неё и взял ноут. Она включила телевизор и стала перещёлкивать каналы, не задерживаясь на 99% из них, дольше чем на пять секунд. Вскоре меня это стало раздражать:
— Маркел! Ну сколько можно щёлкать? Выбери уже что-нибудь! Бесишь!
Она испуганно посмотрела на меня и, щёлкнув последний раз, убрала пульт.
«Сегодня с нами вновь была труппа мюзикла «Моцарт. Опера-рок»! В заключение программы мы хотели бы предложить вам клип на одну из самых ярких песен!» - и опять «Le bien qui fait mal»... Всё бесит! Ну ладно, этих ещё можно послушать. Созвучна мне песенка...
***
— Я надеюсь, мы будем спать по отдельности? - с надеждой в дрожащем голосе спросила девушка около полуночи.
— Нет, - ответил я, не отрываясь от экрана ноутбука. - У меня другого места нет, а я не собираюсь спать на полу.
Она ничего не ответила. По крайней мере - сейчас. Повернувшись к ней на кресле, я увидел, что она была очень испуганна.
— Да не бойся ты так, - фыркнул я, - насиловать тебя я не собираюсь. По крайней мере - сейчас. Ой, только без слёз, ок? На жалость они меня не пробивают, а разозлить могут.
— Х-хорошо... А на диване? Если ты не хочешь, может я там посплю?
— Тебе будет приятно спать на голых пружинах? Не замечал я раньше в тебе мазохизма... - она разочарованно выдохнула, потом сползла с кровати. - Стоять! Куда?
— В ванную...
— У тебя двадцать минут, - ответил я и вновь вернулся к ноуту.
***
Всёёё, я так больше не могууу! Я её хочу! Ну почему с ней всё так сложно?!! Если она начнёт в очередной раз упрямиться, то я с ней что-нибудь сделаю! И мне неважно, каково будет ей, потому что она будет моя! Она будет моей! Только моей! МОЕЙ! Господи, ну зачем надо было вернуться в одном полотенце?
***
Я подскочил к ней и раньше, чем она успела опомниться, начал целовать её лицо, спускаясь на шею, потом на грудь, сорвав резким движением полотенце, доходя, наконец, до живота. Она всё просила меня отпустить её, она не плакала, она рыдала, временами срываясь на хрип и кашель. Я ничего не слышал, мне было всё равно. Я поднял её на руки и быстро перенёс на кровать, не прекращая целовать её тело ни на мгновение. Она вся дрожала от страха, от холода комнаты из-за открытого окна, от того, что я был слишком близко для неё. Почуяв это, я решил немного сменить тактику. Вместо прерывистой дорожки поцелуев-полуукусов, я стал целовать её нежно и медленно, поглаживая рукой её волосы и шепча что-то романтическое и невнятное. Она понемногу успокаивалась, прекращая постепенно рыдать, но кашель всё равно разрывал ей грудь. Она перешла на хрип в своих мольбах и только содрогалась от моих прикосновений.
— Маркел, я... я не могу так больше... Я хочу не только твоё тело, но всю тебя... Чтобы ты любила меня...
— Этого не будет... Этого никогда, слышишь? никогда не будет!
— Маркел... - простонал я, выпуская её из рук. Она тут же откатилась от меня на другую сторону постели, спешно закрывшись простынёй. Я осел на пол, поджав к себе колени и обхватив голову руками. В абсолютной гробовой тишине комнаты я слышал её рыдания. Я совершил ошибку, всё полетело прахом...
— Маркел, - вновь начал я, - ты слишком желанна для меня, чтобы я так просто отпустил тебя, - я перебрался на кровать и сел позади неё, обняв её за плечи и сильно прижимая к себе. Она попыталась вырваться, но это было невозможно. - Да посиди ты в конце концов! Сколько можно скакать от меня по всему дому?
Она словно застыла и показалась мне статуей. Её глаза были обращены вдаль и смотрели за окно. Я положил голову ей на плечо и коснулся губами её обнаженного плеча. Она еле заметно вздрогнула.
— Не бойся, - прошептал я.
Она, едва шурша простынёй, соскользнула с кровати и вышла из комнаты. Я откинулся на подушку.
Нужно ждать. И я буду ждать. А пока что нужно вернуть эту непутёвую девчонку в постель.
— Маркел! - позвал я. - Мар-кел!
Она показалась на пороге комнаты и испуганно посмотрела на меня. «Ещё немного, и она сломается,» - подумал я.
— Иди спать, ты же болеешь, - устало проговорил я, не отрываясь от подушки.
— Я посплю на диване...
— Иди сейчас же!
— Нет, - она развернулась и пошла в зал. Я подскочил с кровати и в два-три шага настиг её, поднял на руки и вернулся в комнату. Она отчаянно колотила по мне кулачками, но мне было не больно. Я положил её на кровать, принёс ей футболку из ванной и наказал заснуть, пока я моюсь. Она послушно кивнула и, после того как я вышел, она почти беззвучно надела футболку и легла на подушку, часто кашляя. Я вернулся в комнату и закрыл окно, было слишком холодно.
Из ванной я вернулся быстро. Одеяло сползло с её плеч, и кожа стала гусиной. Укутав её одеялом чуть ли не до носа, я лёг рядом. Она тут же одной рукой оплела мне шею, а другую положила на плечо. Хорошо... Мне хорошо...
четверг, 19 апреля 2012
Это был страшный удар, от которого мсье Пельтье долго не мог отойти. Это было на самом деле ужасно. Он прорыдал целый день, выпил несколько пачек успокоительного и хотел с горя напиться в компании Гару, но вовремя вспомнил о том, что завтра запись в студии и мучительно отмёл эту мысль. И всё же... Всё же он не мог успокоиться, весь день он выглядел ужасно, и ему дали недельный отпуск. Он рыдал целыми днями, и даже красота Парижа не могла ему помочь. Ничего и никто не мог утешить певца в его беспросветном горе.
В этот день Брюно услышал о закрытии поставок зелёных яблок до конца года в Париж.
В этот день Брюно услышал о закрытии поставок зелёных яблок до конца года в Париж.
вторник, 17 апреля 2012
Глава 3.
Прошло уже несколько часов, а она всё ещё спала. Я сидел рядом и просто смотрел на неё. Конечно, я не проводил время зря - я обдумывал. Обдумывал, как же мне заполучить её, если обыкновенным моим способом не удалось?
В это время, когда стрелка часов медленно, но верно приблизилась к отметке в 5 часов, она, наконец, проснулась.
— Я долго спала? Сколько сейчас времени? - спросила Маркел, садясь в постели.
— Пять часов вечера.
— Кошмар, сколько же я проспала?
— Часов 10.
Она легла обратно на подушку и закрыла глаза.
— Ты меня отпустишь?
— Нет.
— Я знала, - вздохнула Маркел. - В этой тюрьме кормят?
— Ты не в тюрьме.
— Неужели?
— Не смей мне грубить! - я еле сдерживаюсь, чтобы не дать ей пощёчину.
— А что, разве я не в тюрьме?
— Нет, можешь уйти. Если дверь откроешь.
— Очень смешно!
— Кому как. Что есть будешь?
— А что есть?
— Не знаю, надо посмотреть.
Я ухожу на кухню и пару секунд любуюсь на полупустой холодильник. Дома я ем ооооочень редко, обычно я зависаю в ресторанчиках и кафешках.
— Ничего нету. Только укроп, засохшая колбаса и хлеб. А, ну и вода в кране. Закажу-ка я пиццу.
Она лишь пожала плечами и отвернулась к стене. Хм, видимо, это одобрение.
*БДЗЫННЬ*
«Да кого там принесло?» - ругался я, идя в направлении входной двери.
— Пиццу заказывали? - громко спросил паренёк в ярко-оранжевой кепке и такого же цвета футболке.
— Да, - буркнул я, отсчитал деньги, сунул бумажки ему в руку и забрал коробку. Она была очень горячей, и я едва не обжёгся. Открыв коробку, мой нос уловил приятный сырный запах, который тут же разнёсся по квартире и вскоре достиг Маркел. Когда я зашёл, Маркел уже проснулась и сидела в кровати. У неё до сих пор держалась температура и ужасный кашель. На кухне, в своих загашниках, я нашёл мёд и заварил ей чай с мёдом.
— Ужин подан, - огласил я, входя в спальню и ставя на табуретку поднос с пиццей и чаем. - Не ахти, конечно, но это хотя бы что-то.
— Спасибо, - мрачно ответила девушка. Стоит сменить тактику.
— Маркел, ты меня боишься? - спрашиваю я, с флегматичным видом кусая пиццу.
— А сам как думаешь?
— Ответь нормально. Я ведь спокойно спросил!
— Да.
— Что мне сделать, чтобы ты не боялась?
— Не знаю.
— А если бы я умер у тебя на глазах, ты бы успокоилась? - она посмотрела на меня испуганными глазами.
— Н-наверное, т-только н-не надо...
— Пф, я и не думал. Я предположил. Приятного аппетита. Не буду тебе его портить, - «Пойду выпью успокоительного, иначе меня вырвет от вежливости!». Я вышел из комнаты и вернулся в кухню. Мне кажется, или Маркел плачет?
Это действительно было так - девушка плакала, уткнувшись лицом в подушку.
— Маркел, что с тобой? - я старался говорить как можно более ледяным тоном.
— Ничего, - она оторвалась от подушки и вытерла щёки. - Минутная слабость.
— Я завтра утром вызову врача.
— С чего же такая забота? Вчера ты не сильно-то беспокоился обо мне!
Я ничего не ответил и вышел на кухню, крикнув вслед:
— Если хочешь, возьми ноутбук.
Прошло уже несколько часов, а она всё ещё спала. Я сидел рядом и просто смотрел на неё. Конечно, я не проводил время зря - я обдумывал. Обдумывал, как же мне заполучить её, если обыкновенным моим способом не удалось?
В это время, когда стрелка часов медленно, но верно приблизилась к отметке в 5 часов, она, наконец, проснулась.
— Я долго спала? Сколько сейчас времени? - спросила Маркел, садясь в постели.
— Пять часов вечера.
— Кошмар, сколько же я проспала?
— Часов 10.
Она легла обратно на подушку и закрыла глаза.
— Ты меня отпустишь?
— Нет.
— Я знала, - вздохнула Маркел. - В этой тюрьме кормят?
— Ты не в тюрьме.
— Неужели?
— Не смей мне грубить! - я еле сдерживаюсь, чтобы не дать ей пощёчину.
— А что, разве я не в тюрьме?
— Нет, можешь уйти. Если дверь откроешь.
— Очень смешно!
— Кому как. Что есть будешь?
— А что есть?
— Не знаю, надо посмотреть.
Я ухожу на кухню и пару секунд любуюсь на полупустой холодильник. Дома я ем ооооочень редко, обычно я зависаю в ресторанчиках и кафешках.
— Ничего нету. Только укроп, засохшая колбаса и хлеб. А, ну и вода в кране. Закажу-ка я пиццу.
Она лишь пожала плечами и отвернулась к стене. Хм, видимо, это одобрение.
*БДЗЫННЬ*
«Да кого там принесло?» - ругался я, идя в направлении входной двери.
— Пиццу заказывали? - громко спросил паренёк в ярко-оранжевой кепке и такого же цвета футболке.
— Да, - буркнул я, отсчитал деньги, сунул бумажки ему в руку и забрал коробку. Она была очень горячей, и я едва не обжёгся. Открыв коробку, мой нос уловил приятный сырный запах, который тут же разнёсся по квартире и вскоре достиг Маркел. Когда я зашёл, Маркел уже проснулась и сидела в кровати. У неё до сих пор держалась температура и ужасный кашель. На кухне, в своих загашниках, я нашёл мёд и заварил ей чай с мёдом.
— Ужин подан, - огласил я, входя в спальню и ставя на табуретку поднос с пиццей и чаем. - Не ахти, конечно, но это хотя бы что-то.
— Спасибо, - мрачно ответила девушка. Стоит сменить тактику.
— Маркел, ты меня боишься? - спрашиваю я, с флегматичным видом кусая пиццу.
— А сам как думаешь?
— Ответь нормально. Я ведь спокойно спросил!
— Да.
— Что мне сделать, чтобы ты не боялась?
— Не знаю.
— А если бы я умер у тебя на глазах, ты бы успокоилась? - она посмотрела на меня испуганными глазами.
— Н-наверное, т-только н-не надо...
— Пф, я и не думал. Я предположил. Приятного аппетита. Не буду тебе его портить, - «Пойду выпью успокоительного, иначе меня вырвет от вежливости!». Я вышел из комнаты и вернулся в кухню. Мне кажется, или Маркел плачет?
Это действительно было так - девушка плакала, уткнувшись лицом в подушку.
— Маркел, что с тобой? - я старался говорить как можно более ледяным тоном.
— Ничего, - она оторвалась от подушки и вытерла щёки. - Минутная слабость.
— Я завтра утром вызову врача.
— С чего же такая забота? Вчера ты не сильно-то беспокоился обо мне!
Я ничего не ответил и вышел на кухню, крикнув вслед:
— Если хочешь, возьми ноутбук.
суббота, 14 апреля 2012
Глава 2.
Сколько она провисит я не знаю, но долго, это однозначно. Была б она посговорчивее... - я выходил из здания, попутно поджигая сигарету. Вернувшись домой под вечер, я завалился на диван, достав заблаговременно положенное в холодильник пиво, и стал переключать каналы. Как обычно, шла одна туфта, от которой пух мозг. Я вырубил телек, взял ноутбук и стал смотреть на неё. Ей было больно, наверное, руки затекли, ну и хрен с ней. Или... Ч-чёрт, не-е-ет, этого со мной не произойдёт! «Она - очередная забава, игрушка, не больше», - убеждал я себя. Но мне так нравилось быть рядом с ней, что это меня пугало. С горя я выпил оставшуюся половину второй бутылки. Ничего, я эту девочку переделаю под себя. Времени было около трёх ночи, но я его не замечал. Я помнил, что около семи-восьми часов назад бросил её там. Неспешно одевшись, я вышел на улицу. Ехать было чёрт его знает куда, такси уже не было, а вызывать мне не хотелось. Я дошёл до стоянки, сел в авто и поехал на окраину Парижа, где висела связанная Маркел.
Через сорок минут я приехал на место. Восток города начинал светлеть, а в здании было по-прежнему темно, как глубокой ночью. Я прошёл в комнату. Она висела на связанных запястьях, голова упала на грудь. Она точно спала, но её сон прерывался частым кашлем. Она была так же без одежды, и вся продрогла. Без сомнений, она замёрзла и заболела. Я взял острый нож, который я всегда носил с собой на случай чего, единым движением перерезал верёвку на её руках и отбросил нож в сторону. Она упала как подкошенная прямиком мне на руки. Я подхватил её, освободил от верёвок руки и ноги, набросил на плечи свою куртку и вышел на улицу. Она машинально обхватила мою шею и прижалась лицом к моей груди. Значит не всё человеческое во мне умерло, а жаль. Так будет сложнее.
Придя домой, я положил её на кровать, укрыл одеялом и вышел на балкон покурить. На улице совсем рассвело, но никого из людей не было. И хорошо, не люблю я их, ну и себя, соответственно. День выдался трудный, потом ещё за ней ехать... «Эх, ну почему тело не такое выносливое, как душа?» Я зашёл в комнату и понял, что спать мне придётся с ней. Кресло не разбиралось, диван... На нём и сидеть-то опасно! Выхода не было, я разделся, оставшись только в трусах. Постель была тёплой, но я, видимо, был ещё теплее, потому что она сразу ко мне прижалась.
***
«Нет, этого не может быть!.. Нет...» - я проснулась и увидела, что лежу, обняв Дамиена за плечи. На его лице играла улыбка, но она была... искренняя?!! Я быстро отстранилась от него, закутавшись, на сколько это было возможно, в одеяло и закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок.
— Ты проснулась?
— Д-да, - я заливаюсь прерывистым сильным кашлем. - Где я?
— У меня дома.
— И что со мной теперь будет?
— Вчера ты была посмелее... Лежи, не вставай, я принесу лекарство, у тебя простуда, - я порываюсь встать, но меня останавливает его крик: - Лежать! Если я сказал лежать, значит нужно лежать, а не вставать, - от такого давления я опускаюсь на подушку и вновь захлёбываюсь кашлем. - Что требовалось доказать, - Дамиен выходит, и я впервые могу видеть его хорошую фигуру. Он включает музыку, негромко, но я слышу её. Это та самая песня, которую он напевал тогда.
"И добро - это зло
Для любви.
Если отстрадал -
Уйди.
Пытка для нас -
Наслаждение, экстаз.
Сдайся им сам,
Слёз не жаль."
***
«Противная девчонка! Ну неужели так трудно делать, что говорят? Ладно, где у меня таблетки?..»
— Вот таблетки, вот вода запить. Завтрак скоро принесу.
— А где ванная?
— Хочешь умыться? Идём, - я беру её за руку и хочу увести в коридор, но она одёргивает руку и спешно закрывается одеялом. - А, ну да, конечно, забы-ы-ыл... - я достаю из шкафа футболку, всю в краске для стен с моего первого ремонта в этой конуре, и кидаю на кровать. - Она большая, закроет всё, твои вещи, те, которые остались целы, на стуле. Как оденешься - выйди в коридор.
Мне наконец-то удалось уложить её в постель, напичкав разного рода лекарствами, и спокойно покурить на балконе. Я вспомнил, что я сам ещё не завтракал, поэтому я затушил и без этого затухающую сигарету и отправился есть. Вернувшись в спальню, я сел за ноутбук, но то и дело поглядывал на Маркел. Она вся сжалась в комок и иногда тряслась от озноба и сильно кашляла. Я закрыл ноут и сел на край кровати. Эту красавицу я должен завоевать. Любыми способами. Я даже согласен стать нежным на какое-то время, ибо ни одна девушка из тех, кого я встречал, не отказалась переспать со мной. И эта красотка уж точно не будет исключением.
Сколько она провисит я не знаю, но долго, это однозначно. Была б она посговорчивее... - я выходил из здания, попутно поджигая сигарету. Вернувшись домой под вечер, я завалился на диван, достав заблаговременно положенное в холодильник пиво, и стал переключать каналы. Как обычно, шла одна туфта, от которой пух мозг. Я вырубил телек, взял ноутбук и стал смотреть на неё. Ей было больно, наверное, руки затекли, ну и хрен с ней. Или... Ч-чёрт, не-е-ет, этого со мной не произойдёт! «Она - очередная забава, игрушка, не больше», - убеждал я себя. Но мне так нравилось быть рядом с ней, что это меня пугало. С горя я выпил оставшуюся половину второй бутылки. Ничего, я эту девочку переделаю под себя. Времени было около трёх ночи, но я его не замечал. Я помнил, что около семи-восьми часов назад бросил её там. Неспешно одевшись, я вышел на улицу. Ехать было чёрт его знает куда, такси уже не было, а вызывать мне не хотелось. Я дошёл до стоянки, сел в авто и поехал на окраину Парижа, где висела связанная Маркел.
Через сорок минут я приехал на место. Восток города начинал светлеть, а в здании было по-прежнему темно, как глубокой ночью. Я прошёл в комнату. Она висела на связанных запястьях, голова упала на грудь. Она точно спала, но её сон прерывался частым кашлем. Она была так же без одежды, и вся продрогла. Без сомнений, она замёрзла и заболела. Я взял острый нож, который я всегда носил с собой на случай чего, единым движением перерезал верёвку на её руках и отбросил нож в сторону. Она упала как подкошенная прямиком мне на руки. Я подхватил её, освободил от верёвок руки и ноги, набросил на плечи свою куртку и вышел на улицу. Она машинально обхватила мою шею и прижалась лицом к моей груди. Значит не всё человеческое во мне умерло, а жаль. Так будет сложнее.
Придя домой, я положил её на кровать, укрыл одеялом и вышел на балкон покурить. На улице совсем рассвело, но никого из людей не было. И хорошо, не люблю я их, ну и себя, соответственно. День выдался трудный, потом ещё за ней ехать... «Эх, ну почему тело не такое выносливое, как душа?» Я зашёл в комнату и понял, что спать мне придётся с ней. Кресло не разбиралось, диван... На нём и сидеть-то опасно! Выхода не было, я разделся, оставшись только в трусах. Постель была тёплой, но я, видимо, был ещё теплее, потому что она сразу ко мне прижалась.
***
«Нет, этого не может быть!.. Нет...» - я проснулась и увидела, что лежу, обняв Дамиена за плечи. На его лице играла улыбка, но она была... искренняя?!! Я быстро отстранилась от него, закутавшись, на сколько это было возможно, в одеяло и закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок.
— Ты проснулась?
— Д-да, - я заливаюсь прерывистым сильным кашлем. - Где я?
— У меня дома.
— И что со мной теперь будет?
— Вчера ты была посмелее... Лежи, не вставай, я принесу лекарство, у тебя простуда, - я порываюсь встать, но меня останавливает его крик: - Лежать! Если я сказал лежать, значит нужно лежать, а не вставать, - от такого давления я опускаюсь на подушку и вновь захлёбываюсь кашлем. - Что требовалось доказать, - Дамиен выходит, и я впервые могу видеть его хорошую фигуру. Он включает музыку, негромко, но я слышу её. Это та самая песня, которую он напевал тогда.
"И добро - это зло
Для любви.
Если отстрадал -
Уйди.
Пытка для нас -
Наслаждение, экстаз.
Сдайся им сам,
Слёз не жаль."
***
«Противная девчонка! Ну неужели так трудно делать, что говорят? Ладно, где у меня таблетки?..»
— Вот таблетки, вот вода запить. Завтрак скоро принесу.
— А где ванная?
— Хочешь умыться? Идём, - я беру её за руку и хочу увести в коридор, но она одёргивает руку и спешно закрывается одеялом. - А, ну да, конечно, забы-ы-ыл... - я достаю из шкафа футболку, всю в краске для стен с моего первого ремонта в этой конуре, и кидаю на кровать. - Она большая, закроет всё, твои вещи, те, которые остались целы, на стуле. Как оденешься - выйди в коридор.
Мне наконец-то удалось уложить её в постель, напичкав разного рода лекарствами, и спокойно покурить на балконе. Я вспомнил, что я сам ещё не завтракал, поэтому я затушил и без этого затухающую сигарету и отправился есть. Вернувшись в спальню, я сел за ноутбук, но то и дело поглядывал на Маркел. Она вся сжалась в комок и иногда тряслась от озноба и сильно кашляла. Я закрыл ноут и сел на край кровати. Эту красавицу я должен завоевать. Любыми способами. Я даже согласен стать нежным на какое-то время, ибо ни одна девушка из тех, кого я встречал, не отказалась переспать со мной. И эта красотка уж точно не будет исключением.
четверг, 12 апреля 2012
Она вышла из детской комнаты и вернулась в спальню. У него снова был жар, он метался по кровати, сжимая простыню ладонями. Она подошла к нему, потрогала лоб, подавив в себе горестный вздох, и поправила одеяло.
Свеча неимоверно коптила, женщина щипчиками, беззвучно, сняла фитиль и потушила его. Мужчина снова заметался по кровати, она прильнула к его щеке губами. Солёная горькая слёза оставила на её щеке влажный след, а женщина всё сильнее прижимала к себе мужа и беззвучно плакала. С каждым днём ему становилось всё хуже. Она так боялась его потерять! С первой встречи она поняла: вот он! с ним она хочет связать всю свою жизнь! И вот она едва-едва не теряла его каждый день, боролась вместе с докторами за его жизнь, но болезнь не отступала, а наоборот, словно назло, всё скорее пыталась забрать его. Каждый день он диктовал ей ноты; жизнь из него уходила, медленно, по каплям, но уходила, чтобы никогда больше не вернуться. А он с каждым следующим днём пытался запечатлеть в нотном стане ещё больше музыки, чем в предыдущй день. Женщина не позволяла себе плакать при нём, она не хотела, чтобы он переживал за неё ещё больше. Но он волновался.
— Станси... - елё слышно прошептал мужчина, но она услышала.
— Не разговаривай, поспи. Поспи... - Констанция прижалась щекой к бледному лицу Вольфганга.
— Станси, там на столе, кажется ноты... Принеси мне их... Пожалуйста...
— Вольфи... - Констанс отворачивается к окну и вытирает слезу. - Отдохни, ты ведь совершенно вымотался, у тебя жар...
— Я знаю, - коротко отвечает он. - Принеси...
Женщина встаёт с кровати, зажигает свечу и подходит к столу у стены.
— Какие из них?
— Реквием.
— Вольфи, он тебя убивает... Ох, Вольфи... - женщина устало опускается рядом с мужем, подавая ему пачку листов.
— Лакримоза... Где же она...
— Давай я найду, - после непродолжительных поисков Констанции удаётся найти нужные листы. - Вот, - она подносит к ним свечу.
— Не жги свечей, у нас и так мало денег...
— Но ты же ничего не увидишь...
— Вольфи, постарайся уснуть, время позднее, ты бы отдохнул. Работаешь целыми днями...
— Это не работа, я записываю под диктовку, всего лишь записываю... Нет, это не работа, это наслаждение.
— Но и от наслаждения нужно отдохнуть, - Констанс забирает у него ноты и укутывает его одеялом.
— Ты обо мне как о младенце печёшься, - слабо улыбается ей Моцарт. И засыпает.
***
Утро встретило его одиночеством в постели и холодом комнаты. Констанция, по-видимому, ушла давно. За дверью послышался стук каблучков, и в комнату вошла Констанс, неся поднос с завтраком и лекарствами.
— Я думала, ты ещё спишь, - улыбнулась она, поставив поднос на столик у кровати и сев на краю постели.
— Я только что проснулся, - он слабо изогнул губы в улыбке.
— Ты сейчас позавтракаешь, а потом примешь лекарства.
— Оно такое противное!..
— Вольфи, ты и в самом деле как ребёнок! Кушай, я сейчас вернусь.
Моцарт откинулся на подушки и закрыл глаза. Яркое солнце светило прямо ему в глаза, от чего он зажмурился. Потом он решил, что ему хватит сил, чтобы встать, и, мысленно дав себе разрешение, он вышел из кровати и подошёл к окну. Октябрьский день был на удивление тёплым и солнечным. Мужчина сел на подоконник и закрыл глаза, слушая музыку осеннего ветра.
— Вольфи, - в комнате раздался укорительный негромкий голос Констанции. - Ну у тебя ведь только ночью был страшный жар. Неужели ты хочешь ещё сильнее заболеть?
— Прости, но солнце так... так манило... Я не устоял, - Моцарт слез с подоконника и подошёл к жене.
— Ну конечно ты ещё не ел, и уж тем более не принимал лекарства, - разочарованно произнесла Констанс. - И после это ты хочешь, чтобы я относилась к тебе, как ко взрослому человеку...
Моцарт послушно позавтракал, выпил лекарства и даже лёг в постель по настоянию Констанс.
***
Ровно через два месяца он скончался.
Свеча неимоверно коптила, женщина щипчиками, беззвучно, сняла фитиль и потушила его. Мужчина снова заметался по кровати, она прильнула к его щеке губами. Солёная горькая слёза оставила на её щеке влажный след, а женщина всё сильнее прижимала к себе мужа и беззвучно плакала. С каждым днём ему становилось всё хуже. Она так боялась его потерять! С первой встречи она поняла: вот он! с ним она хочет связать всю свою жизнь! И вот она едва-едва не теряла его каждый день, боролась вместе с докторами за его жизнь, но болезнь не отступала, а наоборот, словно назло, всё скорее пыталась забрать его. Каждый день он диктовал ей ноты; жизнь из него уходила, медленно, по каплям, но уходила, чтобы никогда больше не вернуться. А он с каждым следующим днём пытался запечатлеть в нотном стане ещё больше музыки, чем в предыдущй день. Женщина не позволяла себе плакать при нём, она не хотела, чтобы он переживал за неё ещё больше. Но он волновался.
— Станси... - елё слышно прошептал мужчина, но она услышала.
— Не разговаривай, поспи. Поспи... - Констанция прижалась щекой к бледному лицу Вольфганга.
— Станси, там на столе, кажется ноты... Принеси мне их... Пожалуйста...
— Вольфи... - Констанс отворачивается к окну и вытирает слезу. - Отдохни, ты ведь совершенно вымотался, у тебя жар...
— Я знаю, - коротко отвечает он. - Принеси...
Женщина встаёт с кровати, зажигает свечу и подходит к столу у стены.
— Какие из них?
— Реквием.
— Вольфи, он тебя убивает... Ох, Вольфи... - женщина устало опускается рядом с мужем, подавая ему пачку листов.
— Лакримоза... Где же она...
— Давай я найду, - после непродолжительных поисков Констанции удаётся найти нужные листы. - Вот, - она подносит к ним свечу.
— Не жги свечей, у нас и так мало денег...
— Но ты же ничего не увидишь...
— Вольфи, постарайся уснуть, время позднее, ты бы отдохнул. Работаешь целыми днями...
— Это не работа, я записываю под диктовку, всего лишь записываю... Нет, это не работа, это наслаждение.
— Но и от наслаждения нужно отдохнуть, - Констанс забирает у него ноты и укутывает его одеялом.
— Ты обо мне как о младенце печёшься, - слабо улыбается ей Моцарт. И засыпает.
***
Утро встретило его одиночеством в постели и холодом комнаты. Констанция, по-видимому, ушла давно. За дверью послышался стук каблучков, и в комнату вошла Констанс, неся поднос с завтраком и лекарствами.
— Я думала, ты ещё спишь, - улыбнулась она, поставив поднос на столик у кровати и сев на краю постели.
— Я только что проснулся, - он слабо изогнул губы в улыбке.
— Ты сейчас позавтракаешь, а потом примешь лекарства.
— Оно такое противное!..
— Вольфи, ты и в самом деле как ребёнок! Кушай, я сейчас вернусь.
Моцарт откинулся на подушки и закрыл глаза. Яркое солнце светило прямо ему в глаза, от чего он зажмурился. Потом он решил, что ему хватит сил, чтобы встать, и, мысленно дав себе разрешение, он вышел из кровати и подошёл к окну. Октябрьский день был на удивление тёплым и солнечным. Мужчина сел на подоконник и закрыл глаза, слушая музыку осеннего ветра.
— Вольфи, - в комнате раздался укорительный негромкий голос Констанции. - Ну у тебя ведь только ночью был страшный жар. Неужели ты хочешь ещё сильнее заболеть?
— Прости, но солнце так... так манило... Я не устоял, - Моцарт слез с подоконника и подошёл к жене.
— Ну конечно ты ещё не ел, и уж тем более не принимал лекарства, - разочарованно произнесла Констанс. - И после это ты хочешь, чтобы я относилась к тебе, как ко взрослому человеку...
Моцарт послушно позавтракал, выпил лекарства и даже лёг в постель по настоянию Констанс.
***
Ровно через два месяца он скончался.
суббота, 31 марта 2012
— Ну погоди у меня, извращенец! - кричал Фло, убегая от меня. - Тебе как, гаду этакому, такое в голову пришло?
— Ох ну простите, герр Сальери! Я думал, что Вам это понравится!
— Мерзкий итальяшка! - француз, выдохнув остановился. Я, не предугадав этого, впечатался носом в его спину:
— Ой блин, больно-то как! - я плюхнулся на диван, держась руками за вышеозначенную конечность.
— Микеле, ты - при-ду-рок, - улыбаясь, сказал Мот.
— У тебя спина кирпичная! - мычу я.
— Слушай, а если бы то, что там описано, происходило бы с нами в обычной жизни? - спросил Флоран, садясь рядом со мной. - Это ж капец сплошной! И ни одной нормальной ночи без "огня, страсти"... И чего там ещё? Вот фантазия у людей! А тут ты ещё... Какого чёрта ты полез ко мне целоваться?
— Ну, в их творчестве ты всегда отличный любовник и прекрасно орудуешь "язычком". Надо же мне было проверить!
— Вот зачем, зачем тебе пришло в голову инсценировать сценки оттуда? Ещё и меня не предупредив!
— А если бы я тебе всё рассказал, тебе бы было неинтересно.
— Тогда бы, как минимум! - Фло многозначительно поднял вверх указательный палец, - ты бы не шмякнулся в меня носом.
— И всё равно... Вот представь: ты сидишь тут, а в голове вопрос не "Что поесть?", а "Как признаться ему в моих чувствах?"... Это же прекрасно!
— Микеле, я сейчас вживусь в роль и отравлю тебе жизнь в прямом смысле слова.
— Всё-всё, боюсь-молчу, - хихикаю я.
— Вот-вот, тебе же лучше. И не надо так загадочно хихикать, а то мало ли...
— Вот ты сейчас более загадочен, - парирую я. - И вообще, отрывайся от сиденья, пошли в парк. Ты только глянь, какая погода чудная! Может этюдник взять, как думаешь? - я подтащил Флорана к окну.
— Хочешь - бери, - хмыкнул Мот. - Только давай ты быстро соберёшься и впервые нарушишь традицию.
— Ок! Буду через десять минут! - я вылетел в дверь и понёсся на третий этаж, к себе. На поиски этюдника у меня ушло минут семь. Это сравнительно мало, если учитывать масштабы развалин, кои будут похлеще последствий Мамаевого нашествия. А через пятнадцать минут я стоял перед дверью в квартиру Фло, грозя сломать ему замок, если он мне не откроет. Наконец, мсье Мот соизволил показаться на пороге квартиры.
— Чего не открывал? Только не ври, что не слышал, я слишком громко тарабанил! - начал я вместо приветствия.
— Ты опоздал, - ответил Фло с деланным спокойствием.
— Вот не надо мне врать, актёрствуешь тут стоишь. Только не злись, а спокойно скажи, как ты ненавидишь моё отрицание времени.
— Не хочу я на тебя орать. Смысл? Если бы ты после этого... Ладно, пошли уже, - он отодвинул меня, вышел из квартиры и вставил ключ в скважину. - Всё собрал?
— Угу, - кивнул я, посмотрев на этюдник. Всё, что было нужно мне для набросков, лежало внутри: угольные карандашики, несколько мелков пастели, простые карандаши, акварель, кисточки и бумага. Походный набор.
Фло завёл машину, сразу открыв окна - от июньской жары воздух был горячим, внутри было невыносимо душно. Он разогнался, сквозняк сразу остудил внутренности его "коня", жить было можно. Я включил радио.
— Добрый день, уважаемые радиослушатели! И вновь в эфире наша ежедневная программа - "Медлей. Аудиоверсия" и сейчас у нас в гостях участник сегодняшнего медлея - Солаль! Здравствуйте, Солаль.
— Добрый день...
Дальше я уже не слушал, а Фло и не слушал, что за очередная ахинея неслась из колонок. Мне было лениво искать новую волну, поэтому я закрыл глаза, откинувшись на спинку сиденья.
Я проснулся от того, что Флоран тряс меня за плечо:
— Месье Локонте, не соизволите ли Вы вытащить вою царственную тушу на улицу? Мы уже приехали.
— Я долго спал?
— Да, всю дорогу, а мне пришлось в очередной раз слушать интервью с твоим "папочкой". Вываливай тебе говорят!
— Ды иду я, иду, - я широко потянулся. Причём так широко, что чуть-чуть не заехал фло кулаком в глаз, чем вызвал у него очередную порцию недовольства.
— Ой, смотри какой вид! Я его должен нарисовать! Нет, там лучше! Идём! Хотя тут тоже не совсем то! Идём туда!
— Микеле, давай ты выберешь, а я к тебе присоединюсь, когда ты окончательно осядешь?
— Нет! ты будешь ходить со мной! - я таскал Фло по всему парку, не задерживаясь на любой лавочке больше, чем на пять секунд.
— Издеваешься надо мной? Бегать за тобой по парку от одной скамейки к другой у меня нет никакого желания!
— Это издержки! Идём сюда, это то, что нужно! - я упал на одну из лавочек, переводя дыхание. - Идеально! - я примерил пейзаж на лист. - Можешь куда нибудь сюда встать? Я тогда и тебя нарисую, - обратился я к Фло.
— Ну нет, позировать - это твоя привилегия.
— Да ладно тебе! Встань во-о-он туда! О, супер! Так и стой.
Это было прекрасно, только бы вот он не вертелся, как вошь на расчёске. Пейзаж мне нравился, я работал быстро и легко. Из многочисленных материалов я выбрал акварель. Сгоняв к ближайшему месту, где можно было набрать воды, то есть в магазин неподалёку, я начал работать цветом. Всё выходило так ярко, живо и красочно, что я сам едва не был в восторге от работы. фло стоял слева с закинутой назад головой и развевающимися кудрями. Когда не было выступлений или концертов, он не выпрямлял свою шевелюру. И это красиво смотрелось. Он был словно живой, хоть по размеру он и был меньше половины длины листа. Когда я заканчивал, начало темнеть. Я сложил краски, вылил воду и убрал работу в этюдник. Закончу утром...
***
— Микеле, ты гадкий, противный и самовлюблённый моральный садист, - Фло ворчал, не переставая. Видите ли он долго стоял! Всего три часа! Так это и с перерывами на отдохнуть и размяться. Теперь мы ехали по домам. спать хотелось до ужаса. Как и есть. Да, наверное, я садист. Ну и ладно. Зато получилось красиво.
— Ты ко мне? - спросил я Фло, когда мы подвернули к дому.
— С чего это вдруг в тебе проснулось что-то доброе?
— Да я же знаю, что у тебя в холодильнике стадо мышей покончило жизнь самоубийством.
— Неправда. У меня есть колбаса! И хлеб.
— Ну, как хочешь, а я вчера мясо приготовил... - протянул я, зная, что Фло обожает всё мясное.
— Уговорил.
— Мике, ты чудо! - француз откинулся на спинку стула в столовой.
— Или я садист? - я наигранно надул щёки, и мы тут же рассмеялись.
— Беру свои слова обратно! Ты гений на кухне.
— Я хочу спать...
— Я тоже, может ты мне диван разберёшь?
— Эмм... Понимаешь... Он сломан, - я виновато опустил глаза.
— Я иду к себе.
— Ну Флоооооо!
— Я. Иду. К. Себе. Что непонятно?
— Оставайся! Можно что-нибудь посмотреть...
— Кажется, кто-то хотел спать?..
— Ну, мы можем смотреть телек в спальне.
— Ладно. И только ради завтрака, который с тебя причитается безвозмездно.
— Я согласен.
***
К слову сказать, что телевизор мы не включили. Не успели. Потому что отрубились, как только упали на кровать. Спать с ним тепло. Только когда его волосы не лезут мне в лицо.
— Ох ну простите, герр Сальери! Я думал, что Вам это понравится!
— Мерзкий итальяшка! - француз, выдохнув остановился. Я, не предугадав этого, впечатался носом в его спину:
— Ой блин, больно-то как! - я плюхнулся на диван, держась руками за вышеозначенную конечность.
— Микеле, ты - при-ду-рок, - улыбаясь, сказал Мот.
— У тебя спина кирпичная! - мычу я.
— Слушай, а если бы то, что там описано, происходило бы с нами в обычной жизни? - спросил Флоран, садясь рядом со мной. - Это ж капец сплошной! И ни одной нормальной ночи без "огня, страсти"... И чего там ещё? Вот фантазия у людей! А тут ты ещё... Какого чёрта ты полез ко мне целоваться?
— Ну, в их творчестве ты всегда отличный любовник и прекрасно орудуешь "язычком". Надо же мне было проверить!
— Вот зачем, зачем тебе пришло в голову инсценировать сценки оттуда? Ещё и меня не предупредив!
— А если бы я тебе всё рассказал, тебе бы было неинтересно.
— Тогда бы, как минимум! - Фло многозначительно поднял вверх указательный палец, - ты бы не шмякнулся в меня носом.
— И всё равно... Вот представь: ты сидишь тут, а в голове вопрос не "Что поесть?", а "Как признаться ему в моих чувствах?"... Это же прекрасно!
— Микеле, я сейчас вживусь в роль и отравлю тебе жизнь в прямом смысле слова.
— Всё-всё, боюсь-молчу, - хихикаю я.
— Вот-вот, тебе же лучше. И не надо так загадочно хихикать, а то мало ли...
— Вот ты сейчас более загадочен, - парирую я. - И вообще, отрывайся от сиденья, пошли в парк. Ты только глянь, какая погода чудная! Может этюдник взять, как думаешь? - я подтащил Флорана к окну.
— Хочешь - бери, - хмыкнул Мот. - Только давай ты быстро соберёшься и впервые нарушишь традицию.
— Ок! Буду через десять минут! - я вылетел в дверь и понёсся на третий этаж, к себе. На поиски этюдника у меня ушло минут семь. Это сравнительно мало, если учитывать масштабы развалин, кои будут похлеще последствий Мамаевого нашествия. А через пятнадцать минут я стоял перед дверью в квартиру Фло, грозя сломать ему замок, если он мне не откроет. Наконец, мсье Мот соизволил показаться на пороге квартиры.
— Чего не открывал? Только не ври, что не слышал, я слишком громко тарабанил! - начал я вместо приветствия.
— Ты опоздал, - ответил Фло с деланным спокойствием.
— Вот не надо мне врать, актёрствуешь тут стоишь. Только не злись, а спокойно скажи, как ты ненавидишь моё отрицание времени.
— Не хочу я на тебя орать. Смысл? Если бы ты после этого... Ладно, пошли уже, - он отодвинул меня, вышел из квартиры и вставил ключ в скважину. - Всё собрал?
— Угу, - кивнул я, посмотрев на этюдник. Всё, что было нужно мне для набросков, лежало внутри: угольные карандашики, несколько мелков пастели, простые карандаши, акварель, кисточки и бумага. Походный набор.
Фло завёл машину, сразу открыв окна - от июньской жары воздух был горячим, внутри было невыносимо душно. Он разогнался, сквозняк сразу остудил внутренности его "коня", жить было можно. Я включил радио.
— Добрый день, уважаемые радиослушатели! И вновь в эфире наша ежедневная программа - "Медлей. Аудиоверсия" и сейчас у нас в гостях участник сегодняшнего медлея - Солаль! Здравствуйте, Солаль.
— Добрый день...
Дальше я уже не слушал, а Фло и не слушал, что за очередная ахинея неслась из колонок. Мне было лениво искать новую волну, поэтому я закрыл глаза, откинувшись на спинку сиденья.
Я проснулся от того, что Флоран тряс меня за плечо:
— Месье Локонте, не соизволите ли Вы вытащить вою царственную тушу на улицу? Мы уже приехали.
— Я долго спал?
— Да, всю дорогу, а мне пришлось в очередной раз слушать интервью с твоим "папочкой". Вываливай тебе говорят!
— Ды иду я, иду, - я широко потянулся. Причём так широко, что чуть-чуть не заехал фло кулаком в глаз, чем вызвал у него очередную порцию недовольства.
— Ой, смотри какой вид! Я его должен нарисовать! Нет, там лучше! Идём! Хотя тут тоже не совсем то! Идём туда!
— Микеле, давай ты выберешь, а я к тебе присоединюсь, когда ты окончательно осядешь?
— Нет! ты будешь ходить со мной! - я таскал Фло по всему парку, не задерживаясь на любой лавочке больше, чем на пять секунд.
— Издеваешься надо мной? Бегать за тобой по парку от одной скамейки к другой у меня нет никакого желания!
— Это издержки! Идём сюда, это то, что нужно! - я упал на одну из лавочек, переводя дыхание. - Идеально! - я примерил пейзаж на лист. - Можешь куда нибудь сюда встать? Я тогда и тебя нарисую, - обратился я к Фло.
— Ну нет, позировать - это твоя привилегия.
— Да ладно тебе! Встань во-о-он туда! О, супер! Так и стой.
Это было прекрасно, только бы вот он не вертелся, как вошь на расчёске. Пейзаж мне нравился, я работал быстро и легко. Из многочисленных материалов я выбрал акварель. Сгоняв к ближайшему месту, где можно было набрать воды, то есть в магазин неподалёку, я начал работать цветом. Всё выходило так ярко, живо и красочно, что я сам едва не был в восторге от работы. фло стоял слева с закинутой назад головой и развевающимися кудрями. Когда не было выступлений или концертов, он не выпрямлял свою шевелюру. И это красиво смотрелось. Он был словно живой, хоть по размеру он и был меньше половины длины листа. Когда я заканчивал, начало темнеть. Я сложил краски, вылил воду и убрал работу в этюдник. Закончу утром...
***
— Микеле, ты гадкий, противный и самовлюблённый моральный садист, - Фло ворчал, не переставая. Видите ли он долго стоял! Всего три часа! Так это и с перерывами на отдохнуть и размяться. Теперь мы ехали по домам. спать хотелось до ужаса. Как и есть. Да, наверное, я садист. Ну и ладно. Зато получилось красиво.
— Ты ко мне? - спросил я Фло, когда мы подвернули к дому.
— С чего это вдруг в тебе проснулось что-то доброе?
— Да я же знаю, что у тебя в холодильнике стадо мышей покончило жизнь самоубийством.
— Неправда. У меня есть колбаса! И хлеб.
— Ну, как хочешь, а я вчера мясо приготовил... - протянул я, зная, что Фло обожает всё мясное.
— Уговорил.
— Мике, ты чудо! - француз откинулся на спинку стула в столовой.
— Или я садист? - я наигранно надул щёки, и мы тут же рассмеялись.
— Беру свои слова обратно! Ты гений на кухне.
— Я хочу спать...
— Я тоже, может ты мне диван разберёшь?
— Эмм... Понимаешь... Он сломан, - я виновато опустил глаза.
— Я иду к себе.
— Ну Флоооооо!
— Я. Иду. К. Себе. Что непонятно?
— Оставайся! Можно что-нибудь посмотреть...
— Кажется, кто-то хотел спать?..
— Ну, мы можем смотреть телек в спальне.
— Ладно. И только ради завтрака, который с тебя причитается безвозмездно.
— Я согласен.
***
К слову сказать, что телевизор мы не включили. Не успели. Потому что отрубились, как только упали на кровать. Спать с ним тепло. Только когда его волосы не лезут мне в лицо.
суббота, 24 марта 2012
Глава 1.
Я стою в... Я не знаю, где я стою, потому что эта сволочь завязал мне глаза. Я только лишь чувствую платок на своих висках. Перетянул. Ты берёшь меня за руки, тоже связанные, и куда-то ведёшь. Я успеваю почувствовать холод металла на запястьях. Ты вытягиваешь мне руки наверх, на чём-то что-то закрепляя. Я оказываюсь подвешенной. Как это противно! Так хочется врезать тебе с разворота, но я не могу. Ты слишком быстро пресёк все мои действия сопротивления. Сейчас ты ходишь и напеваешь что-то себе под нос. Я различаю слова "Пытка для нас - Наслажденье, экстаз". Гад! Ты ещё и поёшь! Тебе, может, и «наслажденье», а вот мне нифига не сладко. Мне больно, идиот! Руки начали затекать, будто наливаясь свинцом, а ты смотришь на меня, я чувствую это даже с завязанными глазами. Ты неслышно приближаешься ко мне, как противно! Как противно ощущать на своей коже твои прикосновения. Твои руки ледяные, от этого я вздрагиваю, чем вызываю у тебя издевательско-похотливый смешок. Ты аккуратно стягиваешь с меня юбку. Холодными пальцами ты проводишь по моим бёдрам. Медленными выверенными движениями ты снимаешь с меня чулки, касаясь моей кожи своими ледяными пальцами. Ты стопоришься, когда дело доходит о блузки. Меня потихоньку начинает пробирать холодок. Через несколько секунд я чувствую, как ножницы разрезают тонкую ткань, и блузка рваными кусками плавно опускается на пол. Я слышу, как ты кладёшь ножницы на стол и приближаешься ко мне. Да, я не могу заехать тебе по лицу в ответ на твои действия. Ты похотливо впиваешься мне в губы, от чего мне хочется орать, но я не могу. Твои руки то скользят по спине, то спускаются на ягодицы; от этих действий мне становится ещё противнее. Я плюю тебе в лицо, за что тут же получаю пощёчину.
— Не рыпайся, - рычишь ты над самым моим ухом.
— Никогда...
— Не-е-ет, сегодня! Слышишь?! Сегодня! Я слишком долго ждал и готовился к этому!
— Я тебе не позволю!
— Тогда я сделаю это силой, хочешь ты или нет! Мне всё равно!
— Нет, нет... - по щёкам текут слёзы. Какой-то грубой тканью ты вытираешь их.
— Не плачь, тебя это не спасёт. Последний раз спрашиваю: ты согласна сделать это по доброй воле?
— Нет... Нет! Нет, никогда!!!
— Я предупреждал? Да, я предупреждал... Ты сама отказалась, теперь пеняй только на себя и свою пресловутую гордость.
Ты подходишь сзади и, обхватив меня за талию, начинаешь целовать в шею, изредка слегка покусывая. Животное... Животное, в котором заговорил первобытный инстинкт. В моём воображении возникла картина происходящего. Я не выдерживаю и начинаю метаться из стороны в сторону, пытаясь высвободиться от твоих рук. В очередном порыве я закидываю голову назад, потом резко опускаю вперёд; ты не прекращаешь свои поцелуи и укусы, иногда посмеиваясь моим попыткам вырваться; несколько слёз падает на твои руки... Ты отпускаешь меня и отходишь. Я всё так же подвешена, и моё тело немного трясётся от душащих меня рыданий. Я слышу твои шаги. Ты снимаешь повязку с моих глаз. От яркого света я зажмуриваюсь. Больно. Внутри. И смотреть больно. Я постепенно привыкаю к свету, постепенно открывая глаза. Теперь я могу различить, где я нахожусь: небольшая комната, стол в паре метров от меня, на котором лежат ножницы, возле моих ног валяются куски ткани того, что недавно было блузкой. На стуле возле стола висит пара верёвок. Я немного оборачиваюсь назад и вижу тебя. Потерянным взглядом ты смотришь на свои ладони. Ты поднимаешь на меня лицо, через мои глаза заглядывая мне прямо в душу. Сломался ты, а не я. Я повисла на верёвках, перетянутых через крюк к потолку.
— Ты добилась своего. Сейчас я не сделаю тебе ничего, - твоя гадкая улыбка меня настораживает.
— Тогда отпусти меня...
— Я же сказал: ни-че-го.
— Я хочу пить. Здесь есть вода?
— Обойдёшься! - рявкаешь ты и уходишь.
Я одна. Руки затекли ещё давно, и теперь я, вымотанная твоей близостью и твоими действиями, силюсь уснуть, впрочем, безуспешно. Я пытаюсь сделать шаг, но ноги крепко связаны, и мне не удаётся сдвинуться ни на сантиметр. Пытаться освободиться бесполезно, только силы потеряю. Он куда-то ушёл. Остаётся ждать его возвращения...
Я стою в... Я не знаю, где я стою, потому что эта сволочь завязал мне глаза. Я только лишь чувствую платок на своих висках. Перетянул. Ты берёшь меня за руки, тоже связанные, и куда-то ведёшь. Я успеваю почувствовать холод металла на запястьях. Ты вытягиваешь мне руки наверх, на чём-то что-то закрепляя. Я оказываюсь подвешенной. Как это противно! Так хочется врезать тебе с разворота, но я не могу. Ты слишком быстро пресёк все мои действия сопротивления. Сейчас ты ходишь и напеваешь что-то себе под нос. Я различаю слова "Пытка для нас - Наслажденье, экстаз". Гад! Ты ещё и поёшь! Тебе, может, и «наслажденье», а вот мне нифига не сладко. Мне больно, идиот! Руки начали затекать, будто наливаясь свинцом, а ты смотришь на меня, я чувствую это даже с завязанными глазами. Ты неслышно приближаешься ко мне, как противно! Как противно ощущать на своей коже твои прикосновения. Твои руки ледяные, от этого я вздрагиваю, чем вызываю у тебя издевательско-похотливый смешок. Ты аккуратно стягиваешь с меня юбку. Холодными пальцами ты проводишь по моим бёдрам. Медленными выверенными движениями ты снимаешь с меня чулки, касаясь моей кожи своими ледяными пальцами. Ты стопоришься, когда дело доходит о блузки. Меня потихоньку начинает пробирать холодок. Через несколько секунд я чувствую, как ножницы разрезают тонкую ткань, и блузка рваными кусками плавно опускается на пол. Я слышу, как ты кладёшь ножницы на стол и приближаешься ко мне. Да, я не могу заехать тебе по лицу в ответ на твои действия. Ты похотливо впиваешься мне в губы, от чего мне хочется орать, но я не могу. Твои руки то скользят по спине, то спускаются на ягодицы; от этих действий мне становится ещё противнее. Я плюю тебе в лицо, за что тут же получаю пощёчину.
— Не рыпайся, - рычишь ты над самым моим ухом.
— Никогда...
— Не-е-ет, сегодня! Слышишь?! Сегодня! Я слишком долго ждал и готовился к этому!
— Я тебе не позволю!
— Тогда я сделаю это силой, хочешь ты или нет! Мне всё равно!
— Нет, нет... - по щёкам текут слёзы. Какой-то грубой тканью ты вытираешь их.
— Не плачь, тебя это не спасёт. Последний раз спрашиваю: ты согласна сделать это по доброй воле?
— Нет... Нет! Нет, никогда!!!
— Я предупреждал? Да, я предупреждал... Ты сама отказалась, теперь пеняй только на себя и свою пресловутую гордость.
Ты подходишь сзади и, обхватив меня за талию, начинаешь целовать в шею, изредка слегка покусывая. Животное... Животное, в котором заговорил первобытный инстинкт. В моём воображении возникла картина происходящего. Я не выдерживаю и начинаю метаться из стороны в сторону, пытаясь высвободиться от твоих рук. В очередном порыве я закидываю голову назад, потом резко опускаю вперёд; ты не прекращаешь свои поцелуи и укусы, иногда посмеиваясь моим попыткам вырваться; несколько слёз падает на твои руки... Ты отпускаешь меня и отходишь. Я всё так же подвешена, и моё тело немного трясётся от душащих меня рыданий. Я слышу твои шаги. Ты снимаешь повязку с моих глаз. От яркого света я зажмуриваюсь. Больно. Внутри. И смотреть больно. Я постепенно привыкаю к свету, постепенно открывая глаза. Теперь я могу различить, где я нахожусь: небольшая комната, стол в паре метров от меня, на котором лежат ножницы, возле моих ног валяются куски ткани того, что недавно было блузкой. На стуле возле стола висит пара верёвок. Я немного оборачиваюсь назад и вижу тебя. Потерянным взглядом ты смотришь на свои ладони. Ты поднимаешь на меня лицо, через мои глаза заглядывая мне прямо в душу. Сломался ты, а не я. Я повисла на верёвках, перетянутых через крюк к потолку.
— Ты добилась своего. Сейчас я не сделаю тебе ничего, - твоя гадкая улыбка меня настораживает.
— Тогда отпусти меня...
— Я же сказал: ни-че-го.
— Я хочу пить. Здесь есть вода?
— Обойдёшься! - рявкаешь ты и уходишь.
Я одна. Руки затекли ещё давно, и теперь я, вымотанная твоей близостью и твоими действиями, силюсь уснуть, впрочем, безуспешно. Я пытаюсь сделать шаг, но ноги крепко связаны, и мне не удаётся сдвинуться ни на сантиметр. Пытаться освободиться бесполезно, только силы потеряю. Он куда-то ушёл. Остаётся ждать его возвращения...
воскресенье, 18 марта 2012
— Ты хочешь быть моей? - ты прижимаешь меня к самой стене, холодной, грязной и шершавой.
— Нет!
— Всё ещё упрямишься?!
— ...
— Напрасно, я добьюсь своего. И если не по-хорошему, то по плохому, поняла? - ты берёшь моё лицо за подбородок двумя пальцами, но я вырываюсь. Платой за это - боль в запястье, за которое ты ухватил меня со всей силой, и я вновь в прежнем положении.
— Последний раз спрашиваю: ты согласна?
— Нет, я никогда на это не соглашусь! Отвали от меня!
— Как мы заговорили! - твоя гадкая ухмылка!.. Хочется заехать тебе по лицо, но не могу высвободить руку. - Я предупредил, - не отпуская мои запястья, ты впиваешься мне в губы. Полная ненависти к тебе, я кусаю тебя. Крови нет, но больно. Плата - пощёчина. Я отлетаю в сторону.
Больно. Противно. Кто бы знал, как я тебя ненавижу. А ты, самодовольный до основания своего существа, с торжествующим взглядом разворачиваешься и уходишь, не обернувшись. Сволочь! Терпеть тебя не могу! Ты стал не просто ненавистным, ты стал моим ночным кошмаром. С тех пор, как я увидела тебя, твоя ядовитый взгляд, меня до сих пор не отпускает страх, когда я вижу тебя или просто слышу твоё имя. Дамиан, подчиняющий. Это про тебя. Ни перед чем не остановишься. Зверь. Настоящий зверь. И ты хочешь добиться от меня взаимности? Чёрта-с-два! Никогда! Ты меня не заставишь. Ты сказал что-то про "по-плохому", и теперь мне ещё страшнее. Даже просыпаться. Каждый новый день грозит встречей с тобой. Но нет, я птица гордая, свободная, ты меня не сломаешь. Я медленно поднимаюсь - сильно ж ты меня ударил, скотина! Болит ушибленная при падении нога, рука и голова. Я иду, держась стены и, наконец, оказываюсь на улице. В кармане есть мелочь, на проезд хватит. Я двигаюсь вдоль остановки. Ты наверняка уже знаешь мой адрес, поэтому есть вероятность неизбежности встречи с тобой в моём собственном доме. И зачем я тогда поехала к Элен! Сидела бы себе дома, нет же! Ну познакомились, всё как всегда: мило, конфетно-романтишно... И что я вижу теперь?! Два разных человека! Что произошло? И ведь не скроешься от тебя! Как же ты мне осточертел! Остановка, люди, которые пялятся на меня. Ну и что, что моя одежда не идеального вида? Да, я не пользуюсь «Лаской», и что с того? Подъезжает автобус. Мой. Ну хоть где-то фортит. Ты не уходишь из моих мыслей несколько месяцев с того момента, как ты изменился. Как будто тебе спать не с кем! Понимаю бы уродец без надежды на личную жизнь, так нет же! Высокий, на Ален Делон, конечно, но вполне симпатичная морда. Именно морда. Ты же зверь! Да и мозгами не шибко обделён. Ну почему же я?!
Чертовка! Вроде хрупкая, маленькая, а внутри дьявол сидит! Ну ничего, я сломаю твою жажду сопротивления. И где ж в ней столько строптивости помещается? Впрочем, сейчас это неважно. Важно то, что мне нужно узнать, где бы живёшь. Я знаю твоё имя, фамилию, где ты работаешь, сколько тебе лет. Осталось узнать адрес твоей квартиры. Тогда моя цель будет достигнута. Ты слишком красива и недоступна, чтобы я сдался. Да... Я не сдамся, пока не буду обладать твоим телом, если не всею тобой. Итак, на данный момент мне известно, что тебя зовут Маркел Лефлёр, тебе 26 лет, ты работаешь в редакции местной газетёнки и живёшь одна в небольшой квартирке на правом берегу Сены. Это всё. Я знаю даже твой номер, но никак не могу отследить тебя, поэтому я возвращаюсь к себе домой. Со стороны кажется глупым бросать тебя одну, дать тебе уйти, а не заставить открыть место своего жительства, не правда ли? Но это было намеренно. Ты бы ничего не сказала, а бы потратил кучу времени и сил, допытываясь до тебя. Но сейчас я возвращаюсь домой, нужно найти тебя в базах полиции. У них есть все граждане. Ты от меня не уйдёшь, сколько не пытайся. А ещё нужно придумать, куда я приведу тебя, когда подойдёт время исполнения моего плана. Но это потом. Сейчас нужно найти, где ты живёшь и стать твоим кошмаром. Хотя, - я усмехнулся, - кажется, я уже им стал. Как же это приятно!..
***
Спустя две недели.
Он нашёл меня. Теперь мне всегда будут чудиться его сверкающие глаза, такие злые и такие... похотливые. Меня всякий раз передёргивает, когда я вспоминаю его. А забыть его невозможно, сколько не пытайся. Ненависть причудливо уживается во мне вместе со страхом. Я боюсь возвращаться домой. Хоть я и не видела его недели две, не меньше, я боюсь, что он следит за каждым моим движением и знает обо мне буквально всё...
Да! Я нашёл её. Кто бы сомневался. Я нашёл, да... Теперь осталось приготовить то место, где я допытаюсь до тебя. Там непременно должно быть пусто. Пустота убивает, а именно это мне и нужно. Минимум предметов, желательно очень темно и что-то, к чему тебя можно было бы приковать. Скажем, металлическая кровать с сеткой. Да, то, что нужно. Кажется, на окраинах города, в спальных кварталах Парижа, стоят несколько разбросанных пустующих и довольно ветхих домиков. Идеально. Мой план будет осуществлён. Осталось лишь купить всё необходимое...
— Нет!
— Всё ещё упрямишься?!
— ...
— Напрасно, я добьюсь своего. И если не по-хорошему, то по плохому, поняла? - ты берёшь моё лицо за подбородок двумя пальцами, но я вырываюсь. Платой за это - боль в запястье, за которое ты ухватил меня со всей силой, и я вновь в прежнем положении.
— Последний раз спрашиваю: ты согласна?
— Нет, я никогда на это не соглашусь! Отвали от меня!
— Как мы заговорили! - твоя гадкая ухмылка!.. Хочется заехать тебе по лицо, но не могу высвободить руку. - Я предупредил, - не отпуская мои запястья, ты впиваешься мне в губы. Полная ненависти к тебе, я кусаю тебя. Крови нет, но больно. Плата - пощёчина. Я отлетаю в сторону.
Больно. Противно. Кто бы знал, как я тебя ненавижу. А ты, самодовольный до основания своего существа, с торжествующим взглядом разворачиваешься и уходишь, не обернувшись. Сволочь! Терпеть тебя не могу! Ты стал не просто ненавистным, ты стал моим ночным кошмаром. С тех пор, как я увидела тебя, твоя ядовитый взгляд, меня до сих пор не отпускает страх, когда я вижу тебя или просто слышу твоё имя. Дамиан, подчиняющий. Это про тебя. Ни перед чем не остановишься. Зверь. Настоящий зверь. И ты хочешь добиться от меня взаимности? Чёрта-с-два! Никогда! Ты меня не заставишь. Ты сказал что-то про "по-плохому", и теперь мне ещё страшнее. Даже просыпаться. Каждый новый день грозит встречей с тобой. Но нет, я птица гордая, свободная, ты меня не сломаешь. Я медленно поднимаюсь - сильно ж ты меня ударил, скотина! Болит ушибленная при падении нога, рука и голова. Я иду, держась стены и, наконец, оказываюсь на улице. В кармане есть мелочь, на проезд хватит. Я двигаюсь вдоль остановки. Ты наверняка уже знаешь мой адрес, поэтому есть вероятность неизбежности встречи с тобой в моём собственном доме. И зачем я тогда поехала к Элен! Сидела бы себе дома, нет же! Ну познакомились, всё как всегда: мило, конфетно-романтишно... И что я вижу теперь?! Два разных человека! Что произошло? И ведь не скроешься от тебя! Как же ты мне осточертел! Остановка, люди, которые пялятся на меня. Ну и что, что моя одежда не идеального вида? Да, я не пользуюсь «Лаской», и что с того? Подъезжает автобус. Мой. Ну хоть где-то фортит. Ты не уходишь из моих мыслей несколько месяцев с того момента, как ты изменился. Как будто тебе спать не с кем! Понимаю бы уродец без надежды на личную жизнь, так нет же! Высокий, на Ален Делон, конечно, но вполне симпатичная морда. Именно морда. Ты же зверь! Да и мозгами не шибко обделён. Ну почему же я?!
Чертовка! Вроде хрупкая, маленькая, а внутри дьявол сидит! Ну ничего, я сломаю твою жажду сопротивления. И где ж в ней столько строптивости помещается? Впрочем, сейчас это неважно. Важно то, что мне нужно узнать, где бы живёшь. Я знаю твоё имя, фамилию, где ты работаешь, сколько тебе лет. Осталось узнать адрес твоей квартиры. Тогда моя цель будет достигнута. Ты слишком красива и недоступна, чтобы я сдался. Да... Я не сдамся, пока не буду обладать твоим телом, если не всею тобой. Итак, на данный момент мне известно, что тебя зовут Маркел Лефлёр, тебе 26 лет, ты работаешь в редакции местной газетёнки и живёшь одна в небольшой квартирке на правом берегу Сены. Это всё. Я знаю даже твой номер, но никак не могу отследить тебя, поэтому я возвращаюсь к себе домой. Со стороны кажется глупым бросать тебя одну, дать тебе уйти, а не заставить открыть место своего жительства, не правда ли? Но это было намеренно. Ты бы ничего не сказала, а бы потратил кучу времени и сил, допытываясь до тебя. Но сейчас я возвращаюсь домой, нужно найти тебя в базах полиции. У них есть все граждане. Ты от меня не уйдёшь, сколько не пытайся. А ещё нужно придумать, куда я приведу тебя, когда подойдёт время исполнения моего плана. Но это потом. Сейчас нужно найти, где ты живёшь и стать твоим кошмаром. Хотя, - я усмехнулся, - кажется, я уже им стал. Как же это приятно!..
***
Спустя две недели.
Он нашёл меня. Теперь мне всегда будут чудиться его сверкающие глаза, такие злые и такие... похотливые. Меня всякий раз передёргивает, когда я вспоминаю его. А забыть его невозможно, сколько не пытайся. Ненависть причудливо уживается во мне вместе со страхом. Я боюсь возвращаться домой. Хоть я и не видела его недели две, не меньше, я боюсь, что он следит за каждым моим движением и знает обо мне буквально всё...
Да! Я нашёл её. Кто бы сомневался. Я нашёл, да... Теперь осталось приготовить то место, где я допытаюсь до тебя. Там непременно должно быть пусто. Пустота убивает, а именно это мне и нужно. Минимум предметов, желательно очень темно и что-то, к чему тебя можно было бы приковать. Скажем, металлическая кровать с сеткой. Да, то, что нужно. Кажется, на окраинах города, в спальных кварталах Парижа, стоят несколько разбросанных пустующих и довольно ветхих домиков. Идеально. Мой план будет осуществлён. Осталось лишь купить всё необходимое...
суббота, 17 марта 2012
В одном селении, одном из тех, которые считаются больше деревеньками, чем просто сёлами, жила девушка. Однажды она пошла на рынок и купила свежего хлеба, потому что сама его готовить она не могла - она была не замужем и обрабатывать землю ей не хватило бы сил. Вместе с ней жила её любимая собака, которая целыми днями, когда девушка была дома, бегала на воле с остальными псами, а возвращалась только под вечер. Вечером её всегда ждала еда.
Вот и в этот день девушка, заканчивала ужин и осталось только нарезать хлеб, чтобы покормить собаку. Девушка так торопилась, потому что была очень голодна, что от неосторожности глубоко порезала руку. Ей было больно и она, крича, побежала к аптекарю на другой конец посёлка, чтобы обработать рану...
***
— Ну что, кто же убийца? - спросил полицейский. Следователь пожал плечами, обведя комнату аптекаря взглядом и записав что-то в блокнотик. В углу лежало бездыханное окровавленное тело хозяина помещения.
— Здесь нужно хорошенько поискать... - многозначительно произнёс он.
В это время в комнату залетела девушка с окровавленной ручкой. Следователь и полицейский переглянулись, кивнули и в упор посмотрели на вошедшую.
— А вот и убийца, - сказал следователь, глядя на её руку. Мужчины преградили ей путь к выходу.
— Мадемуазель, вы подозреваетесь в убийстве аптекаря, - сказал полицейский с гадкой ухмылкой, глядя на неё.
— Послушайте, господа, я резала хлеб и поранила руку! Вот и всё, - боязливым взглядом девушка осмотрела помещение, остановив взгляд на полицейском и следователе.
— Не очень-то правдиво, - переговаривались соседи, сбежавшиеся к дому аптекаря.
— Сборище кретинов, сейчас я покажу вам хлеб! - сказала девушка и, сопровождаемая полицейским, пришла домой.
***
За то время, пока её не было, голодная собака, устав ждать, съела весь хлеб и, довольная, растянулась на коврике радом с дверью.
— Вот и хлеб, - побледнела девушка, увидев, что от него остались только крошки. Полицейский молча вывел её на улицу, одел наручники и направился вместе с ней к мельнице.
***
Девушка долго смеялась над жестокой иронией судьбы, но, несмотря на её крики и мольбы, её всё-таки заперли на мельнице.
***
Утром на центральной площади состоялась казнь этой девушки. Её повесили.
***
«Когда будете резать хлеб
Не порежьте себе руку
Особенно когда убийца
Только что убил аптекаря»
Вот и в этот день девушка, заканчивала ужин и осталось только нарезать хлеб, чтобы покормить собаку. Девушка так торопилась, потому что была очень голодна, что от неосторожности глубоко порезала руку. Ей было больно и она, крича, побежала к аптекарю на другой конец посёлка, чтобы обработать рану...
***
— Ну что, кто же убийца? - спросил полицейский. Следователь пожал плечами, обведя комнату аптекаря взглядом и записав что-то в блокнотик. В углу лежало бездыханное окровавленное тело хозяина помещения.
— Здесь нужно хорошенько поискать... - многозначительно произнёс он.
В это время в комнату залетела девушка с окровавленной ручкой. Следователь и полицейский переглянулись, кивнули и в упор посмотрели на вошедшую.
— А вот и убийца, - сказал следователь, глядя на её руку. Мужчины преградили ей путь к выходу.
— Мадемуазель, вы подозреваетесь в убийстве аптекаря, - сказал полицейский с гадкой ухмылкой, глядя на неё.
— Послушайте, господа, я резала хлеб и поранила руку! Вот и всё, - боязливым взглядом девушка осмотрела помещение, остановив взгляд на полицейском и следователе.
— Не очень-то правдиво, - переговаривались соседи, сбежавшиеся к дому аптекаря.
— Сборище кретинов, сейчас я покажу вам хлеб! - сказала девушка и, сопровождаемая полицейским, пришла домой.
***
За то время, пока её не было, голодная собака, устав ждать, съела весь хлеб и, довольная, растянулась на коврике радом с дверью.
— Вот и хлеб, - побледнела девушка, увидев, что от него остались только крошки. Полицейский молча вывел её на улицу, одел наручники и направился вместе с ней к мельнице.
***
Девушка долго смеялась над жестокой иронией судьбы, но, несмотря на её крики и мольбы, её всё-таки заперли на мельнице.
***
Утром на центральной площади состоялась казнь этой девушки. Её повесили.
***
«Когда будете резать хлеб
Не порежьте себе руку
Особенно когда убийца
Только что убил аптекаря»