Глава 11.
Я поднялся с холодного мокрого асфальта и уныло побрёл в сторону дома. На душе было пусто и отвратительно. Я ушёл в себя — там было грязно, тускло, по полу бегали таракашки, а по углам пауки плели паутину. Я решил, что стоило бы там прибраться, но едва я прибил одного таракана, в чьём облике затаилась частичка моего отвратительного состояния, мне стало ещё хуже, и я решил отложить уборку в столь непрезентабельном местечке до лучших времён. Я вспомнил Маркел и вздохнул. Одно слово — потеряна. Навсегда. Без возможности вернуть.
На этот раз мне удалось удержать эмоции в себе. Я шагал по тротуару, хмурый, убитый, самоуничтожающийся с каждым шагом. Всего одно слово, сказанное вовремя, могло изменить ситуацию, не дав ей зайти так далеко — люблю. Ну почему я не сказал его раньше? Идиот! Больше мне некого винить. Я сам разрушил всё, не дав даже возможности раскрыть себя с другой стороны, я внушил ей лишь страх, ненависть, безжалостность по отношению к себе. Ты этого хотел, идиот? - спрашивал я себя. И отвечал: Нет.
Между тем, на улице становилось всё светлее и светлее, а я приближался к дому, делая шаги меньше и продвигаясь с меньшей скоростью. В лицо дул мягкий ненавязчивый ветерок, но было довольно холодно, и я успел несколько раз пожалеть, что не оделся потеплее. Хотя пути оставалось всё меньше, равно как и желания это продолжать. Я нехотя шагнул в подъезд, в котором царила непроглядная темнота и поднялся на этаж.
Квартира встретила хаосом, теплом и бездушием. В обеих комнатах было пустынно, жизнь, казалось, забыла про этот островок, на котором я обитал. Собственно говоря, этот факт перестал внушать радость. Я рухнул на диван и закрыл глаза. Теперь в воображении стоял образ строгой Маркел, которая смотрела на меня. Молча. Она ничего не говорила, да это было и не нужно. Я всё понимал по её взгляду и, кажется, краснел даже сейчас. Мне было ужасно плохо и больно за то, что я с ней сотворил.
Вскоре я заснул, но постоянно просыпался — мне казалось, что она вернулась, хотя надеяться на это было, конечно, ошибкой. Я открыл глаза, когда солнце нещадно било мне по глазам светом, сорвался и стал одеваться. В конце концов, если она сказала нет, то её никто и ничто не переубедит. Но оставаться в Париже было невозможно. Именно поэтому я решил переехать. И не просто в другой город, а на другой континент. Для этого нужны были деньги — они у меня были, язык, на котором я разговаривал с детства и образование, с которым я мог там устроиться. Но свой бизнес я мог вести и оттуда, стоило только лишь оформить все необходимые документы для оплаты налогов. С другой стороны, переезд позволял открыть в Монреале филиал. Словом, одни радужные перспективы...
* * *
Мне было ужасно осознавать то, что я сейчас натворила. Но сердце сердцем, а работу мне нужно закончить. Я заварила себе кофе и вернулась к тексту, пытаясь гнать мысли о Дамиене куда подальше. Постепенно я включилась в набор текста, затолкав совесть в дальний угол сознания. Как только я закончила вторую статью, я уснула тут же на столе. Спать мне оставалось не больше трёх часов...
Утро настало для меня несколько неожиданно. Найдя на столе стакан, наполовину наполненный кофе, я обрадовалась, запив им булочку с ветчиной и сыром. Выбежав на остановку, я огляделась и, успокоившись, села на скамейку, дожидаясь автобуса.
На работе, как я и предполагала, Франсуа сделал мне предложение, я ответила, что согласна. Нас тут же кинулись поздравлять, спрашивать, когда свадьба ну и прочие обязательные канонные вопросы. Слава Богу, я не заметила, как пролетел день. Франсуа, к тому же довёз меня до дома. Я была ему крайне благодарна, что не заметила выразить в поцелуе и приглашении на ужин. К слову, он остался на ночь.
Следующим утром он предложил начать подготовку к свадьбе...
Я поднялся с холодного мокрого асфальта и уныло побрёл в сторону дома. На душе было пусто и отвратительно. Я ушёл в себя — там было грязно, тускло, по полу бегали таракашки, а по углам пауки плели паутину. Я решил, что стоило бы там прибраться, но едва я прибил одного таракана, в чьём облике затаилась частичка моего отвратительного состояния, мне стало ещё хуже, и я решил отложить уборку в столь непрезентабельном местечке до лучших времён. Я вспомнил Маркел и вздохнул. Одно слово — потеряна. Навсегда. Без возможности вернуть.
На этот раз мне удалось удержать эмоции в себе. Я шагал по тротуару, хмурый, убитый, самоуничтожающийся с каждым шагом. Всего одно слово, сказанное вовремя, могло изменить ситуацию, не дав ей зайти так далеко — люблю. Ну почему я не сказал его раньше? Идиот! Больше мне некого винить. Я сам разрушил всё, не дав даже возможности раскрыть себя с другой стороны, я внушил ей лишь страх, ненависть, безжалостность по отношению к себе. Ты этого хотел, идиот? - спрашивал я себя. И отвечал: Нет.
Между тем, на улице становилось всё светлее и светлее, а я приближался к дому, делая шаги меньше и продвигаясь с меньшей скоростью. В лицо дул мягкий ненавязчивый ветерок, но было довольно холодно, и я успел несколько раз пожалеть, что не оделся потеплее. Хотя пути оставалось всё меньше, равно как и желания это продолжать. Я нехотя шагнул в подъезд, в котором царила непроглядная темнота и поднялся на этаж.
Квартира встретила хаосом, теплом и бездушием. В обеих комнатах было пустынно, жизнь, казалось, забыла про этот островок, на котором я обитал. Собственно говоря, этот факт перестал внушать радость. Я рухнул на диван и закрыл глаза. Теперь в воображении стоял образ строгой Маркел, которая смотрела на меня. Молча. Она ничего не говорила, да это было и не нужно. Я всё понимал по её взгляду и, кажется, краснел даже сейчас. Мне было ужасно плохо и больно за то, что я с ней сотворил.
Вскоре я заснул, но постоянно просыпался — мне казалось, что она вернулась, хотя надеяться на это было, конечно, ошибкой. Я открыл глаза, когда солнце нещадно било мне по глазам светом, сорвался и стал одеваться. В конце концов, если она сказала нет, то её никто и ничто не переубедит. Но оставаться в Париже было невозможно. Именно поэтому я решил переехать. И не просто в другой город, а на другой континент. Для этого нужны были деньги — они у меня были, язык, на котором я разговаривал с детства и образование, с которым я мог там устроиться. Но свой бизнес я мог вести и оттуда, стоило только лишь оформить все необходимые документы для оплаты налогов. С другой стороны, переезд позволял открыть в Монреале филиал. Словом, одни радужные перспективы...
* * *
Мне было ужасно осознавать то, что я сейчас натворила. Но сердце сердцем, а работу мне нужно закончить. Я заварила себе кофе и вернулась к тексту, пытаясь гнать мысли о Дамиене куда подальше. Постепенно я включилась в набор текста, затолкав совесть в дальний угол сознания. Как только я закончила вторую статью, я уснула тут же на столе. Спать мне оставалось не больше трёх часов...
Утро настало для меня несколько неожиданно. Найдя на столе стакан, наполовину наполненный кофе, я обрадовалась, запив им булочку с ветчиной и сыром. Выбежав на остановку, я огляделась и, успокоившись, села на скамейку, дожидаясь автобуса.
На работе, как я и предполагала, Франсуа сделал мне предложение, я ответила, что согласна. Нас тут же кинулись поздравлять, спрашивать, когда свадьба ну и прочие обязательные канонные вопросы. Слава Богу, я не заметила, как пролетел день. Франсуа, к тому же довёз меня до дома. Я была ему крайне благодарна, что не заметила выразить в поцелуе и приглашении на ужин. К слову, он остался на ночь.
Следующим утром он предложил начать подготовку к свадьбе...