Глава 1.
Я стою в... Я не знаю, где я стою, потому что эта сволочь завязал мне глаза. Я только лишь чувствую платок на своих висках. Перетянул. Ты берёшь меня за руки, тоже связанные, и куда-то ведёшь. Я успеваю почувствовать холод металла на запястьях. Ты вытягиваешь мне руки наверх, на чём-то что-то закрепляя. Я оказываюсь подвешенной. Как это противно! Так хочется врезать тебе с разворота, но я не могу. Ты слишком быстро пресёк все мои действия сопротивления. Сейчас ты ходишь и напеваешь что-то себе под нос. Я различаю слова "Пытка для нас - Наслажденье, экстаз". Гад! Ты ещё и поёшь! Тебе, может, и «наслажденье», а вот мне нифига не сладко. Мне больно, идиот! Руки начали затекать, будто наливаясь свинцом, а ты смотришь на меня, я чувствую это даже с завязанными глазами. Ты неслышно приближаешься ко мне, как противно! Как противно ощущать на своей коже твои прикосновения. Твои руки ледяные, от этого я вздрагиваю, чем вызываю у тебя издевательско-похотливый смешок. Ты аккуратно стягиваешь с меня юбку. Холодными пальцами ты проводишь по моим бёдрам. Медленными выверенными движениями ты снимаешь с меня чулки, касаясь моей кожи своими ледяными пальцами. Ты стопоришься, когда дело доходит о блузки. Меня потихоньку начинает пробирать холодок. Через несколько секунд я чувствую, как ножницы разрезают тонкую ткань, и блузка рваными кусками плавно опускается на пол. Я слышу, как ты кладёшь ножницы на стол и приближаешься ко мне. Да, я не могу заехать тебе по лицу в ответ на твои действия. Ты похотливо впиваешься мне в губы, от чего мне хочется орать, но я не могу. Твои руки то скользят по спине, то спускаются на ягодицы; от этих действий мне становится ещё противнее. Я плюю тебе в лицо, за что тут же получаю пощёчину.
— Не рыпайся, - рычишь ты над самым моим ухом.
— Никогда...
— Не-е-ет, сегодня! Слышишь?! Сегодня! Я слишком долго ждал и готовился к этому!
— Я тебе не позволю!
— Тогда я сделаю это силой, хочешь ты или нет! Мне всё равно!
— Нет, нет... - по щёкам текут слёзы. Какой-то грубой тканью ты вытираешь их.
— Не плачь, тебя это не спасёт. Последний раз спрашиваю: ты согласна сделать это по доброй воле?
— Нет... Нет! Нет, никогда!!!
— Я предупреждал? Да, я предупреждал... Ты сама отказалась, теперь пеняй только на себя и свою пресловутую гордость.
Ты подходишь сзади и, обхватив меня за талию, начинаешь целовать в шею, изредка слегка покусывая. Животное... Животное, в котором заговорил первобытный инстинкт. В моём воображении возникла картина происходящего. Я не выдерживаю и начинаю метаться из стороны в сторону, пытаясь высвободиться от твоих рук. В очередном порыве я закидываю голову назад, потом резко опускаю вперёд; ты не прекращаешь свои поцелуи и укусы, иногда посмеиваясь моим попыткам вырваться; несколько слёз падает на твои руки... Ты отпускаешь меня и отходишь. Я всё так же подвешена, и моё тело немного трясётся от душащих меня рыданий. Я слышу твои шаги. Ты снимаешь повязку с моих глаз. От яркого света я зажмуриваюсь. Больно. Внутри. И смотреть больно. Я постепенно привыкаю к свету, постепенно открывая глаза. Теперь я могу различить, где я нахожусь: небольшая комната, стол в паре метров от меня, на котором лежат ножницы, возле моих ног валяются куски ткани того, что недавно было блузкой. На стуле возле стола висит пара верёвок. Я немного оборачиваюсь назад и вижу тебя. Потерянным взглядом ты смотришь на свои ладони. Ты поднимаешь на меня лицо, через мои глаза заглядывая мне прямо в душу. Сломался ты, а не я. Я повисла на верёвках, перетянутых через крюк к потолку.
— Ты добилась своего. Сейчас я не сделаю тебе ничего, - твоя гадкая улыбка меня настораживает.
— Тогда отпусти меня...
— Я же сказал: ни-че-го.
— Я хочу пить. Здесь есть вода?
— Обойдёшься! - рявкаешь ты и уходишь.
Я одна. Руки затекли ещё давно, и теперь я, вымотанная твоей близостью и твоими действиями, силюсь уснуть, впрочем, безуспешно. Я пытаюсь сделать шаг, но ноги крепко связаны, и мне не удаётся сдвинуться ни на сантиметр. Пытаться освободиться бесполезно, только силы потеряю. Он куда-то ушёл. Остаётся ждать его возвращения...
Я стою в... Я не знаю, где я стою, потому что эта сволочь завязал мне глаза. Я только лишь чувствую платок на своих висках. Перетянул. Ты берёшь меня за руки, тоже связанные, и куда-то ведёшь. Я успеваю почувствовать холод металла на запястьях. Ты вытягиваешь мне руки наверх, на чём-то что-то закрепляя. Я оказываюсь подвешенной. Как это противно! Так хочется врезать тебе с разворота, но я не могу. Ты слишком быстро пресёк все мои действия сопротивления. Сейчас ты ходишь и напеваешь что-то себе под нос. Я различаю слова "Пытка для нас - Наслажденье, экстаз". Гад! Ты ещё и поёшь! Тебе, может, и «наслажденье», а вот мне нифига не сладко. Мне больно, идиот! Руки начали затекать, будто наливаясь свинцом, а ты смотришь на меня, я чувствую это даже с завязанными глазами. Ты неслышно приближаешься ко мне, как противно! Как противно ощущать на своей коже твои прикосновения. Твои руки ледяные, от этого я вздрагиваю, чем вызываю у тебя издевательско-похотливый смешок. Ты аккуратно стягиваешь с меня юбку. Холодными пальцами ты проводишь по моим бёдрам. Медленными выверенными движениями ты снимаешь с меня чулки, касаясь моей кожи своими ледяными пальцами. Ты стопоришься, когда дело доходит о блузки. Меня потихоньку начинает пробирать холодок. Через несколько секунд я чувствую, как ножницы разрезают тонкую ткань, и блузка рваными кусками плавно опускается на пол. Я слышу, как ты кладёшь ножницы на стол и приближаешься ко мне. Да, я не могу заехать тебе по лицу в ответ на твои действия. Ты похотливо впиваешься мне в губы, от чего мне хочется орать, но я не могу. Твои руки то скользят по спине, то спускаются на ягодицы; от этих действий мне становится ещё противнее. Я плюю тебе в лицо, за что тут же получаю пощёчину.
— Не рыпайся, - рычишь ты над самым моим ухом.
— Никогда...
— Не-е-ет, сегодня! Слышишь?! Сегодня! Я слишком долго ждал и готовился к этому!
— Я тебе не позволю!
— Тогда я сделаю это силой, хочешь ты или нет! Мне всё равно!
— Нет, нет... - по щёкам текут слёзы. Какой-то грубой тканью ты вытираешь их.
— Не плачь, тебя это не спасёт. Последний раз спрашиваю: ты согласна сделать это по доброй воле?
— Нет... Нет! Нет, никогда!!!
— Я предупреждал? Да, я предупреждал... Ты сама отказалась, теперь пеняй только на себя и свою пресловутую гордость.
Ты подходишь сзади и, обхватив меня за талию, начинаешь целовать в шею, изредка слегка покусывая. Животное... Животное, в котором заговорил первобытный инстинкт. В моём воображении возникла картина происходящего. Я не выдерживаю и начинаю метаться из стороны в сторону, пытаясь высвободиться от твоих рук. В очередном порыве я закидываю голову назад, потом резко опускаю вперёд; ты не прекращаешь свои поцелуи и укусы, иногда посмеиваясь моим попыткам вырваться; несколько слёз падает на твои руки... Ты отпускаешь меня и отходишь. Я всё так же подвешена, и моё тело немного трясётся от душащих меня рыданий. Я слышу твои шаги. Ты снимаешь повязку с моих глаз. От яркого света я зажмуриваюсь. Больно. Внутри. И смотреть больно. Я постепенно привыкаю к свету, постепенно открывая глаза. Теперь я могу различить, где я нахожусь: небольшая комната, стол в паре метров от меня, на котором лежат ножницы, возле моих ног валяются куски ткани того, что недавно было блузкой. На стуле возле стола висит пара верёвок. Я немного оборачиваюсь назад и вижу тебя. Потерянным взглядом ты смотришь на свои ладони. Ты поднимаешь на меня лицо, через мои глаза заглядывая мне прямо в душу. Сломался ты, а не я. Я повисла на верёвках, перетянутых через крюк к потолку.
— Ты добилась своего. Сейчас я не сделаю тебе ничего, - твоя гадкая улыбка меня настораживает.
— Тогда отпусти меня...
— Я же сказал: ни-че-го.
— Я хочу пить. Здесь есть вода?
— Обойдёшься! - рявкаешь ты и уходишь.
Я одна. Руки затекли ещё давно, и теперь я, вымотанная твоей близостью и твоими действиями, силюсь уснуть, впрочем, безуспешно. Я пытаюсь сделать шаг, но ноги крепко связаны, и мне не удаётся сдвинуться ни на сантиметр. Пытаться освободиться бесполезно, только силы потеряю. Он куда-то ушёл. Остаётся ждать его возвращения...