Глава 6.

Я вышел из комнаты, оставив Маркел одну. Она была за дверью. Мне нужно было только лишь открыть эту дверь и просто овладеть ею. Но почему-то мне не хотелось этого. Я и не знал точно, чего мне хотелось. Я сам не мог понять, откуда пришло это ощущение.

Я закрыл глаза и прислонился к двери спиной. Глубоко вздохнув, я прислушался - что она там делает? В комнате всё затихло совсем, можно было подумать, что там никого нет. Я уже было потянулся, чтобы открыть дверь в комнату, но, в считанных миллиметрах от ручки, остановился, одёрнув руку, и ушёл на балкон курить.

За окном стремительно темнело. Густым сине-чёрным киселём залило небо, но кое-где уже появлялись первые огоньки звёзд. Слышно было, как ветер загудел в вентиляции; я распахнул окно. Было так неправдоподобно тихо, что на мгновение мне показалось, будто Париж вымер. Привычным движением я достал из кармана пачку сигарет, в миллионный раз подумав, что следовало бы это дело бросить. Я прислонился к стене и затянулся, выпуская густые кольца дыма. Тишина, собравшаяся вокруг меня, окружавшая меня повсюду, не дававшая мне спокойной вздохнуть, медленно уничтожала меня изнутри. Мне вдруг стало так тяжело и больно, что хотелось кричать, но ещё несколько затяжек, и желание взреветь, как раненому быку, потихоньку исчезало.

Комната встретила меня холодом; не решаясь зайти к Марке, я вытащил из шкафчика у стены старую подушку и бросил её на не менее старый диван. Переодеваться было лень: ни сил, ни желания, поэтому я остался в серо-синей толстовке, надетой поверх красной рубашки, и тёмно-синих, почти чёрных джинсах. На место моего сегодняшнего ночлега полетел огромный шерстяной плед неопределённой гаммы мрачных цветов.

Пока я медленно брёл к дивану, тщетно уверяя себя в том, что это всё неправда и того разговора не было, я в то же время говорил себе, что она останется, но мой здравый смысл, докричавшийся-таки до меня, сообщил подлым голосом, что я полный идиот и к тому же кретин, раз я надеюсь на её нежелание уходить отсюда, и что она покинет этот дом при первых удобных обстоятельствах. Поглощённый этими мыслями, я вскоре уснул.

***

Я проснулась поздним утром. В квартире было тихо, даже немного страшновато от стоявшей прямо-таки гробовой тишины.
Часы над кроватью показывали 10:26.

На цыпочках я вошла в гостиную: скрючившись в абсолютно невероятную позу спал Дамиен. Звук его прерывистого дыхания нарушал создавшееся в комнате безмолвие.
Я даже улыбнулась, посмотрев на него, и почему-то вспомнила его слова, когда он говорил, что станет с этой квартирой в тот момент, в который я её покину. Я не могла поверить, что своими отказами я пробудила в нём настойчивость, которая, по его словам, зародила в его душе любовь ко мне. Это было так похоже на сюжеты романов в духе романтизма, что я относилась к этому с некоторой долей скептицизма.
Я тряхнула головой, очнувшись от воспоминаний, смешанных с размышлениями, и хотела уже идти умываться, как вдруг тишину, словно острой бритвой, разрезали противные звуки скрипевших пружин. Я вновь обернулась к дивану и увидела, что Дамиен проснулся.
— Ты ещё не ушла? - спросил он меня, едва открыв глаза.
— Нет. Я только что проснулась...
— Не смущайся, ты вольна делать в этом доме всё, что хочешь. Я тебя не ограничиваю, - сказал Дамиен, садясьв постели.
— Тебе что-нибудь приготовить на завтрак?
— Только если и сама будешь что-то здесь есть.

Я замялась с ответом: что ему ответить? Как сказать, что я привязалась к нему?
«Может я и не хочу отсюда, от него уходить?» - мелькнула у меня мысль, но я тут же отмела её.

— Я позову, как будет готово, - сказала я, выходя из гостиной.

Я быстро умылась, прибрала волосы и пошла на кухню, в которой за эти дни я успела порядком освоиться. В комнате вновь коротко и визгливо пискнул ржавыми пружинами диван. Я открыла холодильник и стала думать над тем, что приготовить на завтрак...

***